Птичьи права

«Вот беда: сказал тебе «пора»…»

А. М.

Вот беда: сказал тебе «пора,»
Не сказал «ни пуха ни пера.»

Если треснет строчка пополам,
Из-под ног вспорхнут перепела,
Спичка, зашипев, не даст огня, —
Не брани, пожалуйста, меня.

Я не меньше твоего хочу,
Чтобы ветер не задул свечу,
Чтобы пыль не портила лица,
Чтобы перья — в шляпе молодца!

Самый мягкий, самый белый пух
Пусть ложится на твою тропу…
Ты уж извини в своем краю
Память непутевую мою.

«Ямало-Ненецкие недра…»

Ямало-Ненецкие недра
Набиты нефтью или газом.
А как там — скудно или щедро,
Я знать не знаю. Не обязан.

Я знаю только — если птицы
Обходят город стороною,—
Не должен человек селиться,
То место гиблое, дурное.

Так нет: жилища, вышки, баки…
Зато какие там собаки!

Они похожи на шакалов,
Волков, енотов и песцов,
Не унижаясь до оскалов
Клыков не кажут, ни резцов,

Они гуляют меж балками,
Как генералы пред полками,
Все равнодушнее и реже
Посматривая на приезжих.

МЕТЕЛЬ

Кибитка ехала по узкой,
Тверской, валдайской, среднерусской,
Ямщик уныло напевал,
И я, уставший наповал,
Ворочался в кабине ЗИЛа
И сопряглась в машине той
Нечеловеческая сила
С нелошадиной правотой.

Ямщик то слева пел, то справа,
За стеклами белела мгла,
И ледяная переправа
Была исправна, как могла.
Мы пробирались осторожно.
Молчал шофер в тоске острожной
И озирался оголтело,
Молчал и я что было сил,
Но где-то рядом — дрожь по телу,
Ямщик упрямо голосил.

В конце концов, мы заблудились,
Кружась по ступицы в снегу,
А может быть, перевернулись,
Сказать вам точно не могу.
Я помню: рвал мороз на части,
Утробно матерился ЗИЛ,
Шофер устал честить начальство
И сигарету попросил.
И я, бесцельный, бесполезный,
С московской язвенной болезнью
Все это бросил и ушел,
Не сомневаясь ни на волос, —
Не потому, что слышал голос,
То было б слишком хорошо.

Я сам В надежде на кибитку
Запел искательно и прытко,
О как прельстительно я пел,
Как прибалтийская певичка,
Но голос, как сырая спичка
Не зажигался и шипел. Я пел:
«Спасите наши души!»
Шофер меня покорно слушал,
Потом слегка притормозил,
И сигарету попросил.

«Езжай домой, Евгений…»

Е. М.

Езжай домой, Евгений,
Взмахни сырым платком.
Там ворохи сирени,
Как гречка с молоком.

Ни холода, ни зноя,
Но испытаешь ты
Врожденное, сквозное
Блаженство правоты.

В провинциальном свете,
В домашней наготе
Уверишься, что Эти
Такие же как Те.

Ты мыкался не всуе —
Остался насовсем
Царапинкой на стуле
Перчинкой в колбасе.

А если ты помочь нам
Захочешь, так давай, —
Комариком полночным
Звони, не забывай.

«На реке танцует бакен…»