Птичьи права

Средь бела дня в тени еловой лапы
Остановился, осмотрелся, лег.
Как слабый свет послевоенной лампы
Помаргивает черный мотылек.
Пока ходил, наслаивал усталость,
Косые взгляды отражал спиной,
Все нажитое честно превращалось
В личинку, в куколку. Перенесенный зной
Стал стрекозой. Доверчивость — собакой,
Надежда стала байковой рубахой,
И маленькие хитрости лежат,
Как множество жуков и лягушат.
Летают бабочки. Глубокий парк культуры
Надежно глушит улиц дребедень,
Огромная играет светотень
Всей сложностью своей клавиатуры.

II

Помаргивает черный мотылек,
Подрагивает синяя ресница,
Акация отчаянно скрипит,
И кто-то под еловой лапой спит.
Наверно, пьян, пускай его проспится.
Я встряхиваю бархатной пыльцой.
Пыльца ложится на его лицо.

Лечу, цепляясь тенью за кусты.
О, мне большой не надо высоты,
Мне только надо поскорей домой,
Но я не дрозд, не ангел. По прямой
Я не умею. Слабый ветерок
Меня относит поперек дорог.

III

Вам приходилось бабочек ловить?

Румяный поролоновый отличник
Под бдительным надзором фребелички
Размахивает розовым сачком.

А может, на заброшенных задворках
Вам больше нравилось лежать ничком
И добывать тарантула из норки,
И любоваться злобным паучком,
Когда на скользком дне стеклянной банки
Он бьет врага и жрет его останки?

Я прохожу аллеей боковой.
В кустах дебил с громадной головой,
Весь истомленный силой половой,
На лбу, как мысли, тени от растений,
Тяжелая и вялая рука, —
А как проворно ловит мотылька,
Сомнет во влажной пасти кулака,
И в рот кладет со страшным вожделеньем…

На главную аллею выхожу,
Аттракционы грустно обхожу,
Из биллиардной щелканье шаров,
Из ресторана запах шашлыка.
На берегу, обветрен и суров,
Пенсионер, дающий напрокат
Раскрашенные лодки. Лик его
Пологий и пустынный. В шуме волн
Мой паспорт в пальцы крепкие берет,
Большие весла мне взамен дает.

«Санчо Панса облачен в тряпье…»