Птичьи права

Перестарались, перестарки,
Перемудрили. И сейчас
Храним сухие контрамарки,
Своей свободою кичась.

Еще движенья наши гибки,
Но шорами затылок сжат:
Несовершённые ошибки
На чистой совести лежат.

И в каждой складке и прорехе,
Где строчки спрятаны, тихи,
Гремят, как грецкие орехи
Вполне созревшие грехи…

«Среди кипарисов у пирса…»

Среди кипарисов у пирса,
Тетрадь прижимая к груди,
Солдатик, молоденький писарь,
Сурово на море глядит.

Душа его чувствует ветер,
Волнуясь до самого дна.
О смерти, о жизни, о смерти
Шумит небольшая волна.

Мне нравится эта погода,
Вино горячит и горчит,
И словно сквозь теплую воду

К холмам прикоснулись лучи.

Закуришь во тьме папиросу,
И море всю ночь напролет
Про деньги, болезни, про слезы,
Про Бог знает что, напоет.

«Последний запущенный сын…»

Последний запущенный сын
В линялых отцовских рубахах,
Я вышел из хлипких трясин
Безверья, гордыни и страха.

Был моря размашистый шум,
Гремело вино молодое.
Я вовсе не брался за ум —
Родил себя сам под водою.

И в рациональном зерне
Особого смысла не видя,
Поплелся по колкой стерне
В краях, где метался Овидий.

Озерный мерещился шелк,
Манили заздравные чаши…
И поле уже перешел,
А дальше что делать, а дальше…

«Одуванчики висят…»

Одуванчики висят,
Сыроежки мокрый кратер,
Царство белок и лисят,
И плотвы на перекате.

Тракторная колея,
Ливень, холод, мрак кромешный…
Что же делать, если я
На другой воде замешан.

Царских скифов кирпичи,
Глина, красная от жажды.
Там из солнечной печи
Выкатился я однажды.

Не мечтая о Руси
За две тыщи километров,
Над обрывом проносил
Брюки, круглые от ветра.

Золотой литой залив,
Голубой, седой, жемчужный…
Ветром жарким, отчим, южным
Выперт я под кроны ив.

Валерьяна, лебеда…
Родина? Конечно, да.
Но, казалось бы, родной
Старый пруд, покрытый ряской,
Недоверчиво, с опаской
Расступился предо мной.

НА ЗОРЬКЕ

Колени мокры от росы,
В мозгах невнятный гам,
Колени мокры, а трусы
Сползают по ногам.

Бреду до берега реки,
Табак во рту горчит,
А из бамбуковой руки
Еще бамбук торчит.

В тумане вымокший лесок
Скрипит, как старичок,
А возле глаз наискосок
Болтается крючок.

Не поднимая головы
Дошел. — Вот это да!
И глянул на реку — увы,
А там — опять вода.

«Так мерзнуть можно только в мае…»