Птичья песня

До Эллы я добралась довольно быстро, потому что погода не располагала к неспешной прогулке. Набежали тёмные тучи и заморосил дождь. Про записку-зонт я вспомнила только на полпути. Стало сухо, но холод никуда не делся. Я шла по выложенной камнем узкой набережной и вглядывалась в домики, пытаясь опознать тот, через дворик которого мы с Робином попали на торговую улицу. Пришлось спрашивать прохожих, которые разглядывали мою одежду и отвечали неохотно. Чтобы не было страшно обращаться с вопросами к незнакомым людям, я представляла себе, что я жительница этого мира. Скажем, путница в поисках Дома Аида, которой как можно быстрее нужно попасть к своим братьям и сёстрам, а заодно купить книгу.

Наконец, я добралась до торговой улицы и нашла домик, увитый девичьим виноградом, с вывеской в виде раскрытой уголком книги над деревянной дверью. Дождь к тому времени лил вовсю, даже сильнее, чем утром. Я ввалилась в книжную лавку и застыла на пороге. Внутри всё выглядело как противоположность салону господина Туана – тёмное тесное помещение, забитое книгами, которые лежали на столиках, толпились в книжных полках, покрывали все свободные поверхности. Шарики-лампы висели хаотично, освещая отдельные островки. Пахло старыми книгами и свежей выпечкой. Откуда-то из глубин раздался голос:

– Дверь закройте!

Я поспешила захлопнуть тяжёлую деревянную дверь, но за порог уже налилась лужица. Вслед за голосом из темноты появился невысокий пожилой мужчина. Лицо его окружал ореол седых волос, которые торчали из-под серой шапочки, вились лохматой бородой, топорщились усами. За мужчиной следовал парящий в воздухе шарик света.

– Ах, поди ж ты! – расстроенно всплеснул он руками. – Элла! Элла! Иди сюда!

На его зов из двери сбоку выскочила полная женщина в домашнем платье невозможно оранжевого цвета в крупный белый горох и с не менее растрёпанными, но не такими седыми, как у мужа, волосами.

– Элла, ну ты глянь! Лужа!

– Рута, ты зачем истеришь? – строго обратилась к нему женщина. – У тебя посетитель, займись своим делом, а я займусь своим.

Она выскочила в дверь, через мгновение вернулась с тряпкой и ловко вытерла лужу, приговаривая:

– Вот и всё, вот и нет лужи, а ты, девочка, не обращай на старого ворчуна внимания!

Девочка, то есть я, тем временем мечтала испариться. Я бы выбежала обратно на улицу, но проход был перекрыт Эллой.

– Смотри что наделал, старый дурак! Она же и так вся трясётся, замёрзла, а ты тут со своей лужей!

– Эта лужа вовсе не моя! – взвился мужчина, но тут же успокоился. – Так, значит. Я Рута, это жена моя, Элла, названная в честь реки. Объясняю сразу, потому что всегда этот вопрос у новых посетителей. А какой у вас, госпожа, вопрос?

– Ох уж надулся, вон какой суровый! – проворчала женщина и обратилась ко мне: – Я тебе сейчас горячего чаю принесу.

Мужчина откашлялся и сделал попытку пригладить бороду.

– Ну так вот, по какому вопросу?

– Мне нужны книги, – запинаясь, произнесла я и сунула ему листок с оторванным верхним краем.

К счастью, господин Рута не обратил на это внимания. Шарик света проплыл вперёд и завис над списком.

– Про животных и дневник у меня уже есть, – осторожно нарушила я тишину.

– Правильно, правильно, – проговорил мужчина.

И чего он там так долго читает!

Вернулась Элла с маленьким подносом. Если бы её руки не были заняты, она бы ими обязательно всплеснула.

– Ну Рута, ну как так!

Мужчина встрепенулся и повёл меня через книжные полки к другим книжным полкам, которые опасно нависли над крошечным столиком и тремя креслицами, освещёнными ярким шаром-лампой. Элла водрузила на столик поднос с тремя кружками ароматного чёрного чая и тарелочкой печенья, а сама уселась в одно из кресел. Рута последовал её примеру, а мне указал на третье кресло. Сам он протянул лист жене и выжидательно смотрел на неё. Я сжала руками колени, чтобы не схватить чашку с чаем. Неприлично, бубнил в голове тётушкин голос, надо подождать, пока возьмёт кружку хозяйка. И я ждала. Хозяйка тем временем повертела листок в руках и отдала Руте.

– И что тут такого? Очередные запреты Совета, сказки про тварей и «Миротворение». Дневники Сари – ещё куда не шло.

– Элла, а почерк?!

Она снова выхватила у него лист:

– Да не может такого быть!

– Я тебе говорил, Элла? Говорил! – победно вскричал Рута. – А ты всё – не выдумывай, как это так, чтобы кто-то из зеркал вырвался до срока!

– Ох, уймись! – только отмахнулась женщина. – А ты, девочка, как тебя зовут, кстати? Бери чай, бери печенюшку, не стесняйся, она имбирная, сразу холод прогонит.

– Рина, – сказала я и наконец-то взяла в руки горячую чашку. Пахло травами и лимоном.

– Слышишь, Рута, как птичка! Ну-ка расскажи нам, птичка, неужели вернулся? Неужели прямо из зеркала? И как он?

Я пожала плечами, подула на чай, отпила чуть-чуть – горячо – и отчего-то ляпнула, как есть:

– Из дома не выходит и раздражается.

– И не удивительно, столько лет потерять, – заметил Рута, который успел выпить половину своего чая и уминал третье печенье.