Птичий глаз

Луна светила так ярко, что казалось, будто это вовсе не ночь, а максимум вечер. Сегодня было полнолуние, и проснулись они оба, по правде говоря, из-за этого яркого лунного света, что освещал всю их комнату. Сейчас эта светящаяся дорожка выглядывала из дверной щели, из комнаты Сороки и их комнаты, где все еще спал Чиж. В последние дни Щегол заметил, что Чиж стал все меньше проводить времени с Сизым и все чаще с Сорокой. Они вдвоем смеялись, у них появились свои шутки, а когда Сизый со Щеглом возвращались из города, то те уходили прогуляться по лесу. Щегол не понимал, почему его это так раздражало, а еще сильнее не понимал, почему Сизый так спокойно относится к тому, что его друг нашел себе другого друга. Или не друга?

— У Чижа и Сороки отношения? — Щегол посмотрел на Сизого и столкнулся с взглядом, полным удивления и непонимания.

— С чего ты взял?

— Они так часто вдвоем время проводят. Просто кто их знает.

— Не говори глупости, — Сизый печально улыбнулся. — У них обоих тяжелый характер и такое сильное сближение может говорить и о том, что им просто интересно.

— Ты веришь в дружбу между парнем и девушкой?

— А ты думаешь, что люди рассматривают всех в своем окружении с романтическим подтекстом? — он поставил ногу на подоконник, и оперся на коленку.

— Нет. Не думаю. У меня в школе тоже были подруги, — Щегол нахмурился. — Даже не знаю.

— Подруги или подружки? — Сизый заиграл бровями.

— Хорошие знакомые, — он закатил глаза. — Было не до отношений. А у тебя?

— Ну как сказать, — Сизый сел поудобнее и посмотрел в окно. — Отношения не для меня. Но понял я это позже, чем следовало. Другое дело, если речь о любви. Это больно, но оправдано. Больно любить родителей, потому что они не будут всегда рядом. Больно любить друзей, потому что ты видишь все, через что они проходят. Без этого никак. Но та толика радости, что приносит эта гремучая боль, стоит того. Пережить месяцы дождя и гроз стоят того, чтобы на минуту увидеть золотистое солнце, — он потянулся в карман за пачкой сигарет. — Даже когда дожди заливают тебя, а гроза норовит ударить по самому темечку, нужно помнить, что однажды солнце сжалиться и подарит хотя бы блеклый лучик. Ради этого лучика я и живу.

— Я загнался, спасибо, — Щегол вздохнул. — Напомни, чтобы я больше не спрашивал тебя об этом.

Сизый засмеялся и достал из пачки вторую сигарету. Он редко курил две сигареты подряд. Такое было после Масленицы, после рассказа бабы Зины об отрубленной голове. И вот сейчас. Щегол посмотрел на Сизого. Посмотрел так, как учил Глухарь. Не для того, чтобы увидеть человека, а для того, чтобы узнать, что собой представляет этот человек. В очередной раз он отметил их парадоксальную внешнюю схожесть с Ласточкой. Темные волосы, светлые глаза. Такие похожие, но совершенно разные. От Ласточки веяло холодом и строгостью, возможно, за счет бледной кожи, а возможно, из-за этого взгляда, от которого по коже бежали мурашки. Ласточка была живым примером дисциплины и упорства. Щегол готов был поспорить, что в итоге она окажется сильнее всех в Гнезде, включая самого Сокола. Сизый же был полной ее противоположностью. От него веяло жаром, смехом и беззаботностью. Сизый выглядел уверенным, смелым и, что уж скрывать, самым надежным вариантом, чтобы выговориться. Даже в поведении они с Ласточкой были абсолютной противоположностью друг друга. Она вечно молчала, а он не переставал говорить, даже когда следовало помолчать. Она замыкалась в себе, если Сорока совершала на нее очередные нападки, а Сизый умело переводил это все в шутку. Но с Ласточкой роднило его что-то еще, помимо внешности, что-то, что скрыто глубоко внутри, что-то, о чем говорят только самым близким людям, что-то, что они так отчаянно скрывают. Возможно, именно это «что-то» и привело их в Гнездо.

— О чем ты мечтал в детстве? — неожиданно для себя спросил Щегол.

— О Господи, — Сизый рассмеялся. — Что за внезапный допрос? Летать мечтал.

— Я серьезно вообще-то, — Щегол обиженно отвернулся.

— Я тоже. Летчиком я хотел быть, — Сизый курил медленнее, чем в первый раз.

Щегол удивленно распахнул глаза.

— А почему не стал? Ты же учился вместе с Чижом на какого-то информатика?

— Да так, — Сизый завороженно улыбнулся и снова затянул густой дым. — Не сложилось немного. Что уж теперь. Я здесь благодаря этому, и ни о чем не жалею.

— А я раньше не замечал, что ты тоже воду мутишь, — Щегол сонно потер глаза. — Больше полугода с вами, а знаю только какие-то отрывки.

— Надо радоваться этому, — Сизый соскочил с подоконника и зевнул. — Когда узнаешь всю правду, все краски блекнут, и реальность начинает горчить. Если честно, я и сам не хочу знать всей правды. Уж лучше буду тешить себя ложью, а то итак слишком много горечи, — он хлопнул Щегла по плечу. — Пошли спать, завтра много дел.

* * *