Птичий глаз

— Во всем можно найти что-то веселое, — Щегол лег на спину и посмотрел на Сороку исподлобья. — Или можем впасть в тотальное отчаяние, и ты мне расскажешь, о чем эти песни.

— Ну уж нет, отчаяния мне хватает, — Сорока хитро улыбнулась, прищуривая взгляд. — Будешь танцевать со мной под Сплина.

— Таково твое желание?

— Нет! Желание я еще придержу.

Щегол засмеялся и прикрыл глаза, складывая руки на груди. Было слышно, как звенит холодильник, как шумно тикают часы и кашель Сокола в комнате. Сорока чиркнула своей зажигалкой, и вскоре комнату окутал едкий дым. Иногда у Щегла возникало желание попросить у Сороки сигарету, чтобы хоть немного отвлечься от всего этого кошмара. Но, вспоминая самый первый разговор с Сизым ночью, Щегол тут же отгонял прочь от себя эти мысли. Тогда Сизый сказал, что гордился бы Щеглом только сильнее, если спустя год у Птиц тот так и не закурит. Только сейчас он распробовал всю горечь сказанных слов. В гостиной зазвенел стационарный телефон, и Щегол подскочил от неожиданности — видимо, задремал. Сороки уже не было в гостиной, а другие Птицы, наверное, не слышали звонка. Телефон звонил редко, чаще всего Огинский использовал его для связи с Птицами или какие-то знакомые Сокола. Щегол подошел к тумбе с телефоном и снял трубку.

— Слушаю, — он прокашлялся и протер глаза, чтобы прогнать сонливость.

— Ваня? — голос в трубке задрожал, а потом девушка чуть было не закричала. — Ваня! Это правда ты!

Онемев от неожиданности, Щегол еще несколько секунд просто дышал в трубку, но как только до него дошло, что только что произошло, то он со стуком ударил телефонной трубкой, чтобы прекратить разговор. Озираясь по сторонам, Щегол боялся встретиться взглядом с кем-то из Птиц. Вот это уж точно можно было считать за предательство. Девушку, на удивление, он узнал по голосу, но это совершенно не облегчало ситуацию. Это была бывшая одноклассница Щегла, с которой он несколько лет просидел за одной партой. Можно было забыть об этом разговоре, если бы телефон не зазвонил снова. Сейчас Щегол походил на зверька, загнанного в клетку. Если оставить все как есть и больше не отвечать на телефон, то он может зазвонить тогда, когда его не будет рядом и трубку возьмет кто-то другой. И тогда Щеглу уж точно грозит казнь. Если ответить снова и попросить больше не звонить сюда, то в комнату может кто-то войти, и его поймают на горячем. Вспоминая слова матери о том, что все тайное всегда становится явным, Щегол бросился в сторону комнаты Сокола.

— Я не виноват! Я не знаю, как это произошло! — Вбежав внутрь, он с самым жалким видом упал на колени. — Сокол, прошу, пощади.

Сокол поднялся из-за письменного стола и, нахмурив густые брови, подошел к Щеглу. Он выглядел плохо, казался особенно усталым и напряженным, чем обычно. Последние дни в Гнезде проходили ужасно, и из-за всеобщего траура Соколу было особенно трудно вклиниться в прошлое русло. А тут еще и Щегол со своими проблемами.

— Что ты натворил?

— Позвонили на стационарный телефон, — он продолжал говорить как можно быстрее и больше, словно это поможет Соколу понять всю суть ситуации. — Я не знаю, откуда она взяла номер, я не знаю. Она позвонила. Позвонила и узнала меня. Она назвала меня по имени.

Сокол замер. Он замер так, словно прямо сейчас комната перед его глазами растворилась, и его сознание уносило куда-то за пределы леса и города. Щегол продолжал свой рассказ, хоть и надежда на то, что Сокол его слушает, угасала с каждой секундой. Медленно, как туман стелется по земле ранним утром, взгляд Сокол превращался из потерянного в тот самый, давно известный Щеглу, враждебный и суровый. В одно мгновение Сокол метнулся прямиком к Щеглу, а рука оказалась на его шее.

— Что ты сделал? — он говорил медленно, разжевывая каждый звук, будто Щегол не понял с первого раза.

— Я…не виноват, — Щегол уже начинал задыхаться из-за цепкой хватки, а перед глазами все пошло пятнами. — Пожалуйста.

Сокол отпустил Щегла, и тот упал на пол, жадно хватая воздух. Образ перед глазами из расплывчатого постепенно возвращался к своей целостности и четкой форме. Щегол поднял взгляд на Сокола. Он все еще стоял рядом. В голове мелькнула призрачная надежда, что это конец, но тут щеку Щегла обожгла хлесткая пощечина. Несмотря на то, что это была всего лишь пощечина, Щегол ударился головой о стену из-за силы, которую вложил в этот удар Сокол. Еще не успев оправиться от удушья, Щегол потер горящую щеку и снова поднял взгляд, чтобы пытаться оправдать свою невиновность.

— Думаешь, это все шутки? — Сокол схватил Щегла за подбородок, а после одернул руку, будто прикоснулся к чему-то особенно мерзкому. — У нас убили человека, и каждый из нас может быть на очереди. А ты устраиваешь цирк. Хочешь проверить, насколько меня хватит? Так вот, я уже на грани.