Птичий глаз

Сорока смотрела на Щегла, ожидая какой-то реакции, броской фразы на грустную сказку. А может, проверяла, насколько он недалек, и понял ли о чем на самом деле сказка. Щегол не мог отвести взгляд от Сороки, ища ответ где-то в ее черных глазах. Ответ нашелся, но не в глазах Сороки, а откуда-то изнутри. Словно само нутро шептало то, что желает услышать Сорока.

— Давай поищем хороший финал для твоей сказки? — Щегол прокашлялся, а после закинул руки за голову. — Маленький мышонок познакомился с другим мышонком. Домашним мышонком, которого всегда кормили с руки, а спал он лишь в клетке на тумбочке. Мышата сначала ругались, а потом очень хорошо подружились. И тогда домашний мышонок понял, что хочет защищать маленького мышонка, расчесывать ему шкурку и быть рядом, чтобы тот больше никогда не чувствовал себя одиноко.

Сорока едва заметно улыбнулась, а после посмотрела на потолок и рассмеялась. Не ядовито, как было в первый день, а по-дружески, по-доброму. Она посмотрела на Щегла и на ее щеках появились ямочки.

— Ну, знаешь, я тебя всегда с тараканом ассоциировала.

— Пусть будет таракан, — Щегол пожал плечами.

С магнитофона заиграла последняя песня на диске. Щегол поднялся с пола и подал руку Сороке. Она сперва не поняла, зачем Щеглу потребовалось подыматься с пола, но она все равно последовала его примеру. Щегол взял руки Сороки в свои ладони, и они медленно начали шагать в такт музыке, изображая что-то наподобие вальса. Мелодия была медленной и грустной, как и погода за окном, как и состояние души всех Птиц. Пусть завтра все будет плохо, пусть завтрашний день разобьет все то, что они строили так долго, но сегодня они могут позволить себе эту минуту безо всяких проблем. Этот день был глотком свежего воздуха перед долгим заплывом. Щегол шагал медленно, чтобы Сорока поспевала в ритм и не путалась в ногах. Танец получался неумелым и нелепым, но прекрасно продолжал день, в котором они ели гречку при свечах и лежали на холодном полу. День, когда Щегол пообещал не оставлять маленького мышонка в одиночестве.

Глава 30. Дети Филина

«…Пусть здесь меня и похоронят,

где я обрел на время радость.

С сырым безмолвьем перегноя

нам вместе проще будет сладить,

чтоб, возвернувшись в эту небыль,

промолвить, раздувая ноздри:

«Клочок земли под синим небом.

Не приторный и чистый воздух»…»

Клочок земли под синим небом. Борис Рыжий.

Ласточка держала зонт над Сорокой, чтобы уберечь ее от холодного дождя, а впоследствии и от простуды. Как говорил Георгий Васильевич, со дня на день должен был выпасть первый снег, и именно поэтому погода решила выплакать все слезы, накопленные за засушливое лето. Ботинки противно хлюпали по лужам, а носки промокли насквозь, от чего ноги ужасно мерзли. Ласточка весь вечер провела за разговорами с Георгием Васильевичем и ушла спать далеко за полночь, когда остальные уже смотрели третий сон. С самого начала она собиралась относиться к нему со скепсисом, не привязываться к чужой жизни и уж точно не сопоставлять его с Филином. Но Сокол был прав. Было в нем что-то магически притягательное, заставляющее изливать душу до иссушения. Все началось с пары фраз о ней и Соколе, а закончилось слезами о Дрозде и отце. Наутро ей было стыдно, будто она натворила что-то из ряда вон выходящее, будто это был не просто разговор, после которого стало легче. Георгий Васильевич не играл в одни ворота, он не выбирал роли хитрого манипулятора, который лишь выпытывает информацию, а Ласточка не желала использовать его лишь как способ психотерапии.

Он рассказал ей об уходе из церкви. О том, как они с женой попали в аварию, где и погибла его супруга, а он остался с травмой ноги. О том, как водителя не посадили из-за связей. О том, как он собственноручно избил этого человека и лишился сана. Георгий Васильевич не жалел о своем поступке, но ушел в лес, чтобы больше не поддаваться соблазну излить на кого-то свой гнев. Со временем этот гнев притупился, а любовь к лесу осталась. Признаться честно, Георгий Васильевич не был похож на человека, которого можно легко вывести из себя, да и в принципе, его сложно было представить разгневанным. В том откровенном разговоре Ласточка пообещала ему, что принесет из поликлиники хорошие ампулы, которые облегчат ему боль в ногах. Георгий Васильевич был еще полон сил и энергии, но подводили его только ноги, и поэтому большая часть работы давалась ему с огромным трудом. Ласточке итак было очень неловко из-за того, что они присосались к мужчине будто паразиты, и поэтому она решила, что поможет ему.