Птичий глаз

Она больше не смотрела на него, а взгляд устремился куда-то вдаль, желая избежать этого разговора как можно сильнее. Она и сама все время винила Сокола в их смерти. Ведь именно из-за него схватили Дрозда, именно из-за его импульсивности началась та перестрелка, и именно из-за него часть ее семьи погибла. Но по большей части она винила его не столько в смерти, сколько в равнодушие после нее. То, кем он стал потом, во что заставил превратиться саму Ласточку, то, куда он их втянул. Слышать от Сокола извинения и признание вины было ударом в самое сердце. Ей хотелось закричать. Почему ему на эти слова потребовалось двенадцать лет. Почему он столько времени строил из себя бессердечного чужака. А самое главное, заставлял и Ласточку делать это. Сокол толстым слоем бетона залил ее чувства и запретил даже думать о них. А сейчас острым ломом пытается достать их наружу. Спустя столько времени.

— Прошло уже слишком много времени. И я…, — она не стала смотреть на Сокола, хоть и знала, что этот разговор дался ему непросто. — Уже опаздываю на электричку. До встречи.

Ласточка вышла из «Буханки» и быстрым шагом направилась в сторону красного здания вокзала. На ее плече болталась спортивная сумка с одеждой, и то, что она уезжает в небольшой отпуск, сулит, что она вернется отдохнувшей и спокойной. Сокол взглянул ей вслед и мягко улыбнулся.

* * *

Огинский шел по узкому коридору, ведя за собой Щегла и Сизого. Освещение меркло, а вскоре и вовсе наступила темнота. Издали виднелась комната, из которой исходил свет, и это становилось своеобразным маяком. Щегол передернул плечами, представляя, будто они сейчас идут к тому самому свету в конце туннеля, и движутся они прямиком к чему-то неизвестному, опасному и светлому.

— Суд по Матросову должен быть на следующей неделе, — Огинский подошел к одной из дверей. — Дело вели слишком долго из-за отсутствия улик, относящихся непосредственно к нему. Да, он принимал, но за это полагается всего лишь штраф, а за распространения у нас только косвенные.

— Плохо, — Сизый нахмурился. — Хотя, может и не так плохо, — он неоднозначно взглянул на Щегла.

— Он вообще не сильно разговорчивый, так что если у вас получится что-то у него выяснить, то это будет победой.

Огинский распахнул дверь комнаты для свидания, и оттуда донесся зловонный запах сырости и затхлости. Примерно с таким запахом подвалы и заброшенные здание встречают своих посетителей. Издалека было видно Матросова, что сидел за столом, прикованным наручниками к ножке стола. Он выглядел примерно так же, как и в их последнюю встречу. Только если в тот раз причиной этому были наркотики, то сейчас этому послужило длительное время в следственном изоляторе. Сизый и Щегол вошли в комнату, и дверь снаружи захлопнулась.

— О, — Матросов оживился. — Я вас помню. Как там у вас чик-чирик, кудах-кудах?

Сизый тяжело вздохнул и опустился на стул перед ним, оставляя Щегла позади себя, наблюдать за всей беседой. По Матросову было видно, что настроен он не серьезно и большую часть разговора будут составлять подобные низкосортные шуточки.

— Расскажешь на кого работаешь?

— Работаю? — он наигранно удивился. — Я сейчас не совсем способен работать, если ты не заметил, — он попытался вскинуть руку, но лязг наручников о металл ножки стола остановил его.

— Кто тебе наркотики поставлял?

— Какие наркотики? Я понятия не имею, — Матросов посмотрел на Щегла. — Опасно, мальчик, этот комбайн зажует так, что косточки воедино не соберешь. Меня вон зажёвывает все сильней, а он ненасытен. Ему мало моих костей, он и ваши к себе приберет. Только я ему живым нужен. Полезный ресурс, так сказать. А ваша песенка скоро будет спета. В августе, быть может.

— Что ты сказал?! — Сизый потерял все самообладание и подскочил с места. — Кто он? Кто он?! — он потянул Матросова за воротник к себе. — Кто прячется за твоей спиной? Почему не покажется, раз такой смелый?

— Прячется? — Матросов рассмеялся. — Он не прячется. Мой хромой покровитель повсюду и ты знаешь его имя.

— Если ты скажешь, что это Герман Жуков, я тебя убью, — Сизый отпустил Матросов и сделал шаг назад.

— Ты сам все сказал, — он улыбнулся во все свои имеющиеся зубы. — Я итак говорю больше, чем мне позволено, просто слушать надо уметь.

Сизый схватил Щегла за рукав и потащил волоком к железной двери. Постучав дважды, они дождались, пока дверь перед ними распахнется, а после оказались вне этой жуткой картинки, где Матросов выглядел как типичный злодей. Как будто персонаж из мультфильма, он сидел в темной комнате и скалил зубы на пришедших героев, чтобы поиграть с ними в смертельную игру. Только это не мультик, а Матросов — обычный наркоман. Сизый все еще сжимал челюсти так, что его желваки ходили ходуном, а взгляд из доброжелательного и веселого превращался в отчаянный и озлобленный. Сделав несколько глубоких вдохов, он посмотрел на Щегла.

— Я не могу с ним разговаривать, — он прикрыл глаза. — Это невыносимо. Гоняемся за тенью, будто псы, пытающиеся поймать собственный хвост.

— Что тень, что хвост, — Щегол поджал губы. — Все это за нашими спинами.