Птичий перевал

Очутившись опять на крыше, Данька привстал на коленях. Скорость заметно уменьшалась. Но и станция открылась, как на ладони. К входным стрелкам бежали люди. Колючий страх заполз в сердце Даньки. Он зажмурился, упал ничком на крышу, ожидая страшного удара.

Данька не видел, как почти из-под колёс вывернулся стрелочник, успевший-таки перекинуть противовес стрелки. Колёса прогрохотали по ней. Вагоны дёрнулись в сторону и покатились по единственному свободному пути мимо водокачки, пакгауза, вокзала…

Всё тише стучали колёса. Вагоны замедляли ход. Едва веря тому, что жив, Данька открыл глаза, приподнялся. Станция осталась позади.

На небольшом подъёме, у входного семафора, взбунтовавшиеся вагоны остановились. С трудом переступая ослабевшими ногами по скобам, Данька спустился на землю и сел на бровку полотна. Припадая на протез, подбежал Моргачёв, обнял Даньку, затормошил его.

- Ух, и молодчинище же ты! Да как ты сумел, парень? И меня, и вагоны спас. Если б не ты, нипочём бы на станции не поспели стрелку перекинуть. Ну, Данька, золотой ты человек! Просто герой!

От станции бежали люди. Данька различал впереди Шуру Соколову. Сзади торопилась мать. «Ох, и всыплет же мне сейчас мамка! Она, небось, видела, как я на крыше катил».

Но Мария Блинчикова, к большому недоумению Даньки, схватила сына, прижала к себе, смеясь и плача.