Птичий путь

Ему хотелось рассказать о своем разочаровании, о несправедливой воле Стратига – Зазноба была первой Дарой, которую он встретил после одинокого существования в мире изгоев, – но это заняло бы слишком много времени.

– А я спрошу его, как он отыскал свою Валькирию, – вместо откровений сказал Сколот. – Нужен его опыт.

– Мальчишеские надежды. Твой отец прошел путь!.. Впрочем, никто не знает, за что Валькирии избирают себе спутников. Мы считаем – за геройство, а они поступают вне всякой логики. На то и богини…

И замолчала – видимо, и так сказала много сочувственного, лишнего для лишенца, затворенного на Мауре…

Сколот тоже встал, сдерживая вдруг нахлынувшие внутреннюю суетливость и смятение – показалось, Дара сейчас уйдет, он останется один и на него обвалится небо.

– Не видел его двенадцать лет. С тех пор как Стратиг отослал меня к Трем Таригам… Ты же знаешь Мамонта… или слышала о нем?

– Слышала…

– Что слышала?

– Что его звали Мамонт.

– И всё?

– Сначала он был Страгой Севера. – Зазноба буквально выдавливала из себя слова. – Потом жил на Западе… Но об этом мне ничего не известно. А последние годы – на Востоке. Где-то в Китае…

– В Китае? – Сколот как-то возмущенно оживился. – Опять Китай… Что он там делал?

– Откуда же я знаю? Исполнял урок.

– Меня лишили пути, но не права встречаться с родителями. Где он сейчас?

– Год назад видели в Швейцарии. В составе какой-то китайской делегации…

– А потом? Что потом?

– Вынуждена огорчить тебя… – Дара задумчиво поиграла гребнем. – Больше ничем не могу помочь. А это я себе оставлю. Буду расчесывать волосы и вспоминать.

– Но ты ведь знаешь о нем больше? Я чувствую…

Дара что-то скрывала и потому изображала прежнюю решительность.

– Видишь свое жилище? Вселяйся! Там все есть для существования… блаженного отшельника. Тебе скоро станет хорошо.

– Не отпущу, пока не скажешь!

– Мой тебе совет: не ищи отца, это бесполезно, – резко заявила она и сделала несколько шажков вниз по склону. – У тебя быстрее получится встретить свою Валькирию на Мауре. Если она того пожелает и сюда явится. Но она сюда не явится никогда…

Зазноба уходила с холма совсем в другую сторону!

– Ты куда? – спросил Сколот.

– К машине.

– Но мы пришли с другой стороны!

– Тебе показалось… Ладно, прощай, отшельник!

– Я провожу! – Он поплелся следом.

– Ну, проводи, – сказала ехидно. – Хочешь запомнить дорогу?

– Хочу встретить ее здесь! – с вызовом заявил Сколот. – Свою Валькирию! Назло всем!

– Ты понимаешь, что это будет означать? – на ходу спросила Дара.

– Догадываюсь. Признак потери рассудка?

– Молодец, соображаешь… Всё, дальше не ходи за мной!

– Вернусь, если скажешь, где мой отец.

– Я не знаю, где твой отец! – сердито выкрикнула она. – И всё, отстань!

– Ладно, отстану, – мгновенно согласился Сколот. – Счастливого пути!

Он снял ботинки, сдернул носки и растянулся на мягком мху, закинув руки за голову. Перед глазами в светлом весеннем небе кружились редкие звезды.

Дара тотчас скрылась в темноте, а он лежал и слушал ночной лес. Птица еще кричала, оказываясь то впереди, то сзади, но голос ее был обманчивым, как и все остальное на Мауре. В подобных ловушках Сколот никогда не бывал, однако много слышал о них от странников и Авег, разносящих Соль, – те утверждали, что вихри магнитного поля Земли опасны лишь для перелетных птиц и изгоев, иногда случайно в них попадающих. Ну и для таких лишенцев, как он…

Между тем Дара спустилась к оставленной внизу машине, и было слышно, как она хлопнула дверцей – вероятно, села за руль. Потом включила стартер – тот заухал, как филин, оглашая вечерний лес, но мотор чихал, стрелял и не заводился. Сколот выжидательно ухмыльнулся:

– Сказал же – не отпущу…

Через десять минут Дара вернулась с обескураженным и рассеянным видом – и пришла с другой стороны горы, оказавшись за его головой.

– Двигатель не запускается, – пожаловалась. – Сама в ловушку угодила…

– Вероятно, топливо испортилось, – сокрушенно заметил Сколот.

– Что ты сделал?.. Перестань баловать!

– Где мой отец?

– Утром мне нужно быть в Москве. И так с тобой провозилась… Я исполняю строгий урок!

– А у меня нет ни времени, ни урока, ни пути. Благодать!

Она сняла свои детские ботинки, подогнула под себя ноги и присела в изголовье. Сколот ощутил ее руку на своих волосах.

– Отчаяние – удел изгоев, Сколот. Ты лишенец, но ты сильный парень. И своего добьешься. Тебе просто сейчас очень одиноко. Я бы взвыла, окажись на Мауре. Знаешь, как я страдала первые годы на Трех Таригах?

– Погоди, я тоже взвою. И медленно обрасту шерстью.

– Ты так и не назвал последнего желания…

– Назвал – ты исполнить не захотела.

– Не смогла…

– Ну и ладно! Езжай, отпускаю.

– А топливо? Машина заведется?

– Теперь заведется.

Зазноба пошевелилась и замерла.

– Любопытно, как ты это делаешь? Тем более на расстоянии… Зачем ты поджог Осколково?

Сколот мрачно ухмыльнулся:

– Ничего я не поджигал… Просто у солариса есть защита от дураков. Пусть не воруют.

– А за счет чего управляют материями?

– Это несложно на самом деле. Надо сильно захотеть.

– Научи меня! Если так просто…