Птичий суд

Его лицо было бледным, а губы немного посинели. Я собиралась выйти из ванной, но Багге по-прежнему стоял в дверях, преграждая мне путь. Он снял свитер через голову, под ним ничего не было. Я помедлила. Он стал расстегивать пуговицу на брюках, сделал шаг навстречу мне, я отпрянула в сторону и увидела, как его брюки упали на пол. Кровь бросилась мне в лицо: что он делает? Багге ступил в ванну, тело скользнуло в воду, и он откинул голову на край, а я поспешила выйти, с силой хлопнув дверью.

Лихорадочными резкими движениями я убрала со стола. Никто под страхом смерти не должен демонстрировать, что я для него не человек, что я пустое место. Это он заставил меня принять самоуничижительную роль. Помыв посуду, я доложила дров в камин и налила себе большой бокал вина. Я вышла на веранду и вдохнула почти летний вечерний воздух, все было влажным и зеленым. Неожиданно пошел град, и я села, уставившись на крупные градины, стучащие о садовую мебель.

Может быть, сейчас Багге утонет в этой ванне, сам того не заметив. В таком случае вряд ли кто-то будет по нему скучать. Я закрыла дверь на веранду и пошла в подвал за новой бутылкой. Раз он позволил себе такие вольности, я почувствовала, что и я могу. Я подбросила еще пару поленьев, становилось теплее. Скоро уже будет час, как он лежит в ванне, вода уже должна была остыть. Если бы он долил горячей воды, я бы услышала. Его поведение начало казаться мне притворным. «Боже мой, – подумала я, взбудораженная выпитым вином. – Кто-нибудь вообще думал о том, каково мне здесь?» Я не говорила с родителями восемь недель. Ни с кем не общалась. Жить тут – как будто больше вообще не существовать. Он втянул меня в это, но в то же время я была совсем одна. И для меня нет никакой другой работы. Совсем нет. Мне бы хотелось, чтобы тут было немножко приятнее, чтобы я была чем-то большим, чем просто молчаливой служанкой. Как только мне стали надоедать мои собственные мысли, я услышала, как он спускается по лестнице, одетый.

– Так лучше?

– Да, я согрелся.

– Огонь очень неплохо разгорелся, – заметила я.

– Я чувствую.

Он придвинулся к столу, потянулся за бутылкой и налил себе вина. Поставил бутылку, не предложив мне, меня это расстроило, хотя мой стакан был почти полон. Мы сидели молча.

– Был сильный град, – наконец вымолвила я.

– Я слышал, как он стучал по крыше. – Он повернул ко мне голову. – Видите, теперь я хорошо высушил волосы.

– Да, хороший мальчик.

Он засмеялся, это был удивительный смех. Налил мне еще вина.

– Вы учились? – вдруг задал он вопрос.

– Да, пару лет.

– Где?

– В школе домохозяек, – ответила я, нервничая от своей шутки.

Он едва улыбнулся.

– Гуманитарные науки, в университете.

– Ясно.

Мне было интересно, впечатлило бы его, если бы я сказала, что работала в университете, но теперь, когда все было «ясно», я уже не хотела говорить об этом.

– А вы учились?

Я знала, что перехожу грань. Посмотрела на него с сомнением.

– Я учился.

– Правда?

Он кивнул.

– Нет, теперь вам придется сдаться и сказать, что вы изучали.

– Закон и право, – ответил он в пустоту, смотря перед собой, и взгляд его был спокоен.

– Вот как.

Я решила не задавать дальнейших вопросов, ведь я уже зашла слишком далеко. Некоторое время мы молчали. Щеки мои горели от вина и жара огня. Он посмотрел на меня.

– Вам нужен будет летний отпуск?

– Нет, не думаю. У меня нет планов.

– Хорошо, если вы сможете быть тут все время.

– Смогу без проблем.

Мне бы хотелось, чтобы Багге поднял тост, но он продолжал сидеть спокойно и неподвижно. Не может же он всегда быть таким? Я надеялась, что он попросит меня принести еще бутылку, когда мы допьем эту, и что он разговорится под действием алкоголя.

– Я подумываю завтра отполировать садовую мебель, если будет солнечно.

– Можно.

– Я видела несколько банок олифы в сарае.

Он кивнул без интереса. Что это за общение, вниз и вверх, черт его побери. Вот мы сидим, он и я, слушаем потрескивание из камина и чувствуем слабый запах мокрой травы с улицы. Я долила остатки вина в его бокал. Теперь ему решать. Я скучала по опьянению. Скучала по смеху, по раскрепощенности и оживлению. Но я не хотела, чтобы он решил, что я дурочка. Я чувствовала себя очень молодой, в плохом смысле слова. Я думала, как найти возможность сказать что-нибудь умное. Он сделал глоток из своего бокала, но он еще не был пуст. Багге не смотрел на меня. Вдруг он задержал дыхание, словно хотел произнести что-то, но так ничего и не сказал. Интересно, считает ли он меня красивой? Думает ли он вообще обо мне или я для него просто веник в облике человека? Наверное, он живет духовной жизнью и такие вещи ему вообще не интересны. Я сдержала угрюмую усмешку, подумав о том, как глупо было покупать одежду, каждую вещь я покупала для него. Почему я так думала? Только ли потому, что мне кого-то не хватало? И потому что Багге теперь был единственным человеком в моей жизни, не по моему желанию. Боковым зрением я увидела, что он допил вино. Я сидела, обхватив ножку бокала большим и указательным пальцами и покручивая его в руке, сигнал к продолжению общения с моей стороны.