Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Какую же ошибку я совершил, скрыв своё путешествие! Взяв с собой одну только фею и не оставив даже записей…

— Вильгерн! Берегись! — тоненько и страшно закричала Линлейт.

Я отшвырнул Грэйлека от себя так, что он перекувыркнулся в воздухе и упал на твёрдый каменный пол. Возможно, со сломанными лапами или крыльями. Мне было наплевать — передо мной вытягивалась из кристалла исполинская, распахнувшая свои жёлтые бездонные глаза змея. Из пасти её высунулся, трепеща, раздвоенный язык.

Я собрался. Ударил огнём, не думая. А потом весь мир взорвался осколками — или только кристалл? — и грудь обожгло болью. Всё закружилось перед глазами. Я полетел вниз, слыша захлёбывающийся крик Линлейт.

«Феолике! Феолике…»

Я не успел позаботиться о ней. Простить её. Обнять, поцеловать. И сказать, что люблю, как и она меня любит. Знал ведь, что здесь Феолике не солгала. Знал…

— Благородный дракон, — мелодично пропел незнакомый голос. Я с усилием разлепил веки и увидел женщину. Она была прекрасна — высокая, стройная, золотоволосая, как одна из богинь, которых чтили когда-то в соседней Арифании. Только глаза горели красным огнём, и пухлые губы растянулись в очень уж зловещей улыбке.

— Ты станешь моим помощником, моим пламенем и правой рукой, — женщина склонилась ещё ближе. И у меня не было сил оттолкнуть её, или вымолвить хоть слово в ответ. — Ти-Амата приветствует тебя и возрождает в тебе нового дракона взамен того, что умрёт в муках. Восстань же и поклонись мне!

Её губы встретились с моими. И после этого наступила кромешная тьма.

Глава 23

Тяжёлая, вязкая дрёма не отпускала меня. Обрывки снов менялись с такой хаотичной быстротой, что я устала вести им счёт. И постоянно меняла облик.

То я принимала человеческую форму и тянулась к Вильгерну, ясно слыша, как он зовёт меня. То драконессой опускалась на поле боя, где пахло дымом, кровью и смертью, и звала Вильгерна сама, пока горло не охрипнет. То становилась кошкой — мокрой, озябшей под дождём кошкой, — и жалась к ласковым рукам, принадлежавшим пусть не Вильгерну, но кому-то доброму и заботливому. Он говорил со мной низким, успокаивающим, почти бархатным голосом. Я не разбирала слов, да и так ли это важно, когда тебя гладят, и понимаешь, что всё будет хорошо?..

А потом — снова кошмар.

«Феолике… Феолике!»

…Полный боли и отчаяния голос Вильгерна оборвался. Я проснулась, вся дрожа, и, постепенно успокоившись, поняла, что лежу на чём-то мягком и тёплом. Правда, глаза открывать не стала, пытаясь сначала понять, где нахожусь и что происходит. Ясно было одно — я всё ещё в кошачьем теле. А надо мной звучали незнакомые голоса:

— …Говорил я Сигваре, что ничем хорошим это не закончится, когда у сына есть тайны от родного отца!

— …Миэллен, — очень взволнованно сказала женщина, — мы пока ничего не знаем! Давай надеяться на лучшее. Но если с Вильгерном и правда что-то стряслось, — голос её стал решительнее, — я сама поотрываю головы всем, кто причастен к этому!

Так это были родители моего дракона! И, выходит, он до сих пор не появлялся в академии. Сердце болезненно сжалось, а тем временем раздался голос, который я слышала во сне:

— Я приложил все усилия для того, чтобы квизари искали Вильгерна, как родного. Заглянули везде, где только можно, опросили всех, до кого дотянутся крылья. Сожалею, что больше никак не могу помочь, — огорчённо прибавил он. — Вы знаете моё отношение к вам.

— Знаем, — с прерывистым вздохом подтвердила Сигвара. — Ну что ж… Спасибо стражам Её Величества, что позволили нам войти и поговорить с вами. Хоть немного легче стало.

Её Величества? Да где я находилась-то?! Не успев всерьёз задуматься над этим вопросом, я услышала, как прощаются и уходят родители Вильгерна, а дракон, с которым они говорили, провожает их. На время я осталась в комнате одна и тут же открыла глаза.

Здесь было на что посмотреть. Цветная мозаика на полу, как принято в далёком Тэсиане. Низкая мебель с подушками — высоким был разве что диван с золотым покрывалом, на котором я свернулась в клубочек. Передо мной был столик, а на нём — всякие тарелочки с непонятными ягодами и фруктами, о которых я в жизни не слыхивала. Я встала, потянулась, оглядывая стены, украшенные пейзажами — зыбучие пески, синее небо, диковинные деревья и много чего другого.

«Дворец королевы фей!»

Вильгерн однажды говорил о нём, но могла ли я мечтать, что побываю здесь?! Пусть и в кошачьем облике. Тем временем дверь открылась, и вернулся мой покровитель; я сразу поняла, кто это. Он выглядел точь-в-точь как описывала Софи, только одет был по-драконьему, в коричневый кожаный костюм. Из-под рукавов сюртука были видны серебристые манжеты рубашки.

— А, вот ты и проснулась, Дара, — это были первые слова, с какими обратился ко мне благородный Дааль из рода Хэг.

Я замерла в растерянности. Откуда ему известно моё фальшивое имя?!

— Иди-ка сюда, — белый дракон опустился на диван, сгрёб меня в охапку и усадил к себе на колени. Я сжалась, пока меня поглаживали, не зная, что теперь делать. — Есть хочешь?