Птичка для сталкера

Я усаживаюсь за стол, наблюдая, как Назар вытаскивает из холодильника вазу с салатом, сыр, колбасу, ставит какой-то стеклянный контейнер в микроволновку, и через минуту уже можно почувствовать дразнящий запах жаркого.

– Ты сам готовишь? - спрашиваю, чтобы немного потеснить повисшую тишину.

– Нет, - он улыбается. - Покупаю в кафе напротив или заказываю.

Мне вдруг представляется, как мой сталкер, натянув загадочно капюшон и приглушив голос, просит продать ему упаковку жареных крылышек и полкила помидор. И печенья с джемом.

Это так сильно диссонирует с тем, каким его воспринимала всё это время я, что мне вдруг становится весело.

– Что? - поднимает он брови, переставляя на стол салат, жаркое и бутерброды. - Ты не любишь еду из кафе или доставки?

– Нет, дело не в этом, прости. Просто… - я даже теряюсь, как бы правильно пояснить ему свои ощущения. - Мне нужно принять, что ты человек.

Да, именно так. Мне удалось это озвучить не только для него, но и для себя самой. Не тень, не страх, не таинственное существо, преследовавшее меня, а человек. А ведь именно таким - чем-то сверхъестественным он мне и казался. Нет, мозгом и логикой я, конечно, понимала, что он из плоти и крови, но эмоциями и ощущениями воспринимала его иначе. Таинственный, пугающий, загадочный, способный оказываться там, где, казалось бы, это невозможно. Но он оказался человеком. И я, прислушавшись к себе, понимаю, что не испытываю разочарования, узнав его ближе. Он другой, да, но так же волнует меня.

– А тебе казалось иначе? - Назара, кажется, моё высказывание веселит.

Он усаживается напротив меня за стол и откусывает кусочек сыра. Улыбается. И… меня эта улыбка завораживает. Пленяет и возбуждает не меньше, чем его прикосновения в темноте завязанных глаз.

– Возможно.

Я тоже беру кусочек сыра и тоже откусываю, удерживая его взгляд. Мы уже не просто едим. Начинает какая-то игра, где слова уже сейчас не играют особой роли. А вот взгляды, дыхание, желание - да.

– Ешь, Надина, - голос тот же, что и из-под капюшона, только теперь у этого голоса есть лицо и острый, цепляющий взгляд. - Ты голодная, а силы надо пополнить.

– А мне придётся их тратить? - я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

– Однозначно.

Аппетита, конечно, уже никакого нет. Точнее есть, но он не связан с едой.

Кусочек сыра я всё же доедаю, но на большее нас обоих не хватает. Я вскакиваю первой, а Назар резко подаётся мне навстречу. По телу сокрушительной волной проносится жар возбуждения, когда я оказываюсь в его руках. Мне невыразимо приятно видеть его, смотреть на него, когда он склоняется и ласкает губами мою шею. Нравится видеть желание в его глазах.

Его взгляд - ново для меня. Руки я уже знаю, губы тоже, а вот взгляд - нет. И меня невероятно возбуждает то, как он смотрит на меня, как блестят его глаза, когда снимает мою одежду, как его заволакивает пеленой, когда тут, на кухне, прямо у стола я опускаюсь перед ним на колени.

Мне хочется.

Хочется, чтобы не только он попробовал меня, но и я его.

Это непривычно, остро, странно и очень возбуждающе. Мне нравится доставлять ему удовольствие, нравится чувствовать его реакцию. Нравится ощущать в руках его твёрдую эрекцию и пробовать на вкус.

Но закончить он мне не даёт. Поднимает, стаскивает джинсы и бельё и усаживает на стол. Секунды ожидания, пока Назар наденет защиту, кажутся невероятно долгими, и когда он оказывается во мне, я вздрагиваю от удовольствия всем телом.

– Как хорошо! - шепчу ему, запуская пальцы в его волосы и откидывая свою голову назад, когда Назар начинает двигаться.

А ведь хорошо. Правда хорошо мне с ним. С другими я и не бывала, но ведь это не мешает понять, что мне очень хорошо с этим человеком.

Он разбудил меня. Я тонула в своей душевной могильной сырости, отключалась от мира иногда в самый неподходящий момент. А он, пусть и довольно странным, даже диким каким-то способом, но заставил меня взглянуть на жизнь иначе. Впрыснул краски в моё восприятие мира. Как-то понял, что именно мне нужно.

И да, мне хорошо с ним и сейчас, когда мы открыты. Без капюшонов, масок и тёмных проулков. Глаза в глаза, прямо, при свете.

Мне хорошо.

Оргазм поглощает меня всего на какие-то доли секунды раньше, чем моего сталкера. Он зажмуривается, выдохнув чуть громче, чем я ожидала при его вспышке удовольствия, и тут, к своему жуткому стыду, я только сейчас вспоминаю, что у него незажившая рана. Пулевая!

– Тебе больно? - беру в ладони его лицо и смотрю в глаза. Да, мне надо привыкать, что теперь я их могу видеть.

– Если бы это было больно, - хрипло дыша, говорит он, - то мужчины бы так не любили секс.

– Я не об этом! - хохочу, шутливо стукнув его по влажному от пота плечу.

– А о другом не парься, Канарейка. Отдышалась? Сюда иди, - говорит как и тогда в моей комнате.

Кажется, моему сталкеру и передышки особой не надо, потому что он переворачивает меня, укладывая грудью на прохладный стеклянный стол, а потом наши тела снова становятся единым целым.

24

– Как ты выбрался?

Я лежу на груди своего сталкера, прижимаясь ухом и слушая, как бьётся внутри сильное сердце.