Птичка Феникс (СИ)

— Уходи. Тебе же лучше спится на диване.

— Там холодно и одиноко.

— Тогда почему ты там, а не со мной?

— Ну, - он смущённо почесал затылок, — Тони сказал, что на таком сроке Пеппер хотела спать одна. Ей было тесно и жарко. Он спал весь последний месяц в гостевой. И я просто подумал, может ты стесняешься мне сказать…

— Джеймс Бьюкенен Барнс, - она стиснула зубы, — А просто спросить нельзя было? Я не Пеппер. И я не могу спать одна. Я ненавижу спать одна.

— Хорошо-хорошо, - он забрался под одеяло и обнял её со спины, прижался всем телом, — Почему ты плачешь?

— Потому что… Ты больше не считаешь меня красивой, мы не занимаемся любовью уже почти две недели, ты ушёл спать в гостиную. Всё сразу.

— Я считаю тебя самой красивой женщиной во Вселенной. Более того, ты самая сексуальная женщина, которая когда либо существовала и будет существовать. Мне очень сложно сдерживать себя, но я стараюсь.

— Правда? - она шмыгнула носом и накрыла его руку своей.

— Чистая правда, - он дышал ей в шею, посасывал мочку уха, целовал и облизывал чувствительную кожу.

— Ты сдерживаешься потому что тоже наслушался Тони или где-то прочитал?

— И то и другое.

— Мой врач сказал, что у меня нет противопоказаний, я здорова и нет никаких угроз для малыша, - её дыхание учащалось, так как его возбуждение ощущалось между ягодиц. Софи ложилась спать только в большой футболке, белье мешало.

— Я боюсь сделать тебе больно или навредить малышу, - он уже не говорил, он рычал, совершая поступательные движения между бёдер, сжимая упругую грудь.

— Я так соскучилась за прежним сексом, если бы знал,- она прогнулась в пояснице сильнее, теперь член скользил по влажным половым губам, но не проникал внутрь.

— Я тоже. Надеюсь, что после родов у тебя будет настроение, - он прикусил её кожу на плече, но сразу опомнился. След всё равно остался.

— Поверь мне, я не готова отказаться от этого. Я зависима. Возможно нам стоит задуматься над звукоизоляцией спальни. Наши развратные стоны и порочные крики должны оставаться здесь.

— Я хотел бы сыграть… Ах, боже, - она направляет его в себя. Там горячо, туго и очень мокро.

— Говори. Мне нравится. Следы зубов на плечах мне тоже не навредят, - Софи прикрывает глаза, утонув в его голосе и ощущениях.

— Поставить тебя на колени… Заставить смотреть в глаза, пока я врываюсь в твои губы. Смотреть как ниточка слюны тянется от них до головки, когда член выходит. Шлепать тебя…- он слегка ускорился, оставил ещё один багровый отпечаток ближе к шее, но всё под контролем. Софи беспрерывно стонет и от этих стонов он готов сойти с ума.

— Заставить твои ягодицы гореть. Заставить тебя просить большего Умолять. Ты будешь хорошей девочкой и сделаешь всё, что я прикажу.

— Да, сержант Барнс, всё, что прикажете. Как же хорошо! - её губы искусаны.

— Затем ты будешь кричать. Капли пота будут бежать по коже. Я оставлю сотни укусов и засосов там, куда смогу дотянуться. Ты будешь дрожать и покорно ждать разрешения кончить. И я позволю, малышка. А потом ещё и ещё, и ещё… Пока ты не забудешь своего имени. А потом ты не сможешь ходить ещё несколько часов, пока твоё тело тебя не излечит.

— Восхитительно, - она царапает его руку, которая сжимает грудь и забывается в оргазме.

— Моя девочка. Люблю. Люблю. Люблю. Да, - он толкается ещё несколько раз и кончает вслед за ней, не выходя. Тела расслабляются в сладкой истоме. Дыхание и сердцебиение успокаивается. Полное блаженство.

**********

Обычное утро. Окно открыто на проветривание, птицы поют свои веселые песни. В воздухе слышен запах цветения деревьев. А ещё запах сосен, он особенно интенсивный после дождя, который шёл ночью. Софи проснулась, но ещё лежала в постели, наслаждаясь солнечными лучами, что пробивались сквозь гардины. Живот уже такой большой, что сложно даже переворачиваться с одного бока на другой. Срок уже слегка перевалил за 40 недель. Джеймс спит рядом. Такой беззаботный, безмятежный, такой родной. Пальцы живой руки подрагивают, грудь размеренно поднимается и опускается, иногда он причмокивает и сдвигает брови, зрачки двигаются под веками. Возможно он видит сон, но не плохой, он не кричит и не мечется. Кошмаров не было уже около трёх месяцев. Его личный маленький рекорд.

Её губы расползаются в улыбке, вспоминая вчерашний разговор.

— Зачем тебе перчатка? На улице весна, солнышко греет. Тем более, на левую руку.

— Она холодная. Не хочу заморозить своего сына, - на бионическую руку он натягивает перчатку из толстой шерстяной нити нежного голубого цвета. Выглядит довольно забавно, но так мило.

— Ты самый лучший, знаешь? - её глаза наполняются слезами.

— Я стараюсь,- тёплая рука и вторая в мягкой перчатке охватывают её лицо, он целует губы так нежно.

Какое-то время она ещё лежит, глядя на своего мужа, а потом поднимается и идёт в ванную. Утренний зов природы. Малыш так сильно давит на мочевой пузырь, что оставаться в постели дальше просто опасно. Утренний душ, чистка зубов и обильное нанесение лосьона на кожу. А дальше, всё должно было быть как всегда. Завтрак и крепкий кофе для Джеймса, чай для неё. Только не сегодня…