Птичка над моим окошком

Смягчая впечатление, Августа улыбнулась, чем окончательно добила Бовбеля. Натыкаясь на казенную мебель, тот попятился к выходу.

Дверь за посрамленным пациентом не успела закрыться – в проеме возникли две мужские фигуры: одна – высокая, во всем белом, другая – темно-синяя, пониже.

В первую минуту Августа приняла высокого белого за Ильина – завполиклиникой (тот любил заглянуть в конце приема): тот же рост, та же консерваторская грива, худоба и неуклюжесть.

Высокий чуть приотстал, второй сунулся в дверь, рассмотрел Августу и присвистнул:

– Везет же некоторым. Мотя, я тебе завидую белой завистью: лучше бы это у меня живот прихватило. Девушка, мне и моему другу требуется срочная медицинская помощь. Мы оба при смерти. Я не знаю, что у него, а у меня от вашей красоты пульс сделался нитевидным.

В голове Августы включилось сканирующее устройство, но идентифицировать посетителей не получилось – диагноз не вспоминался.

В этот момент позади парочки материализовалась Татьяна Ивановна. Она оттеснила молодых людей плечом и вошла в кабинет, чуть не наступив на вялого второго.

– Прием окончен, – совсем другим, противным голосом предупредила посетителей медсестра.

– Наша смерть будет на вашей совести, – очень серьезно предупредил говорливый. Группа поддержки, оруженосец, определила Августа.

– А что, скорую помощь в городе упразднили?

– Ну зачем же сразу скорую? – насторожился долговязый. – Может, ничего серьезного.

– Карту взяли? – мобилизовалась и начала возводить препоны Татьяна Ивановна.

– Взял. – Долговязый продемонстрировал зажатую в кулаке жиденькую тетрадку.

– Тогда быстро.

– Вот как раз спешить ни к чему, – вклинился не в меру активный друг долговязого.

– А вы посидите в коридоре, – осадила друга медсестра.

Оруженосец попытался возражать и затянул что-то о коварстве злодейки судьбы, но сдался под напором Татьяны Ивановны и попятился, только успел выкрикнуть:

– Братуха, держись!

Дверь перед любопытной физиономией захлопнулась.

Оставшийся без поддержки долговязый тип продвинулся в глубь кабинета, еще раз поздоровался, да так и замер – с открытым ртом, рассмотрев под медицинской шапочкой те самые надменные брови и серые с влажным холодным блеском северных морей глаза.

Сердце Августы подпрыгнуло, повисло где-то в горле, раздулось, и теперь удары раздавались в темени, прямо под шапочкой.

Перед ней стоял парень из аптеки, с которым они столкнулись в подъезде, – Матвей. Друг соседа, полового гиганта. Якобы друг, якобы…

Летние брюки из небеленого льна, стильная фуфайка, золотой браслет и цепь на шее – почти как у Бовбеля, только изящней, с налетом цивилизации. И море обаяния, несмотря на нездоровый, серый цвет лица и такие же серые губы.

Секунды тикали, глаза смотрели в глаза, кабинет, предметы, вещи, медсестра – все исчезло.

– Это вы? – севшим голосом задал посетитель сакраментальный вопрос.

– Я, – в тон ему ответила Августа. Чувство нереальности происходящего усилилось.

– Давайте уже. – Фыркнув, медсестра буквально вырвала из кулака Матвея тонкую тетрадь и сунула Августе.

Пальцы вцепились в скрученные края, как в спасательный плот, взгляд упал на обложку с детской аппликацией и жадно впился в буквы, выведенные круглым, старательным, как в начальной школе, почерком: Матвей Игоревич Степура. Улица Первомайская, дом 49, квартира 22.

Августа не поверила и перечитала. Это был… ее домашний адрес с разницей на одну единицу-в номере квартиры.

Как это? А как же?…

Сердце упало, в голове зазвенело от пустоты.

Августа все смотрела и смотрела на несколько строчек, словно пытаясь найти в них какой-то тайный смысл. Смысл наконец проступил.

Ах, вот, значит, как?

Августу охватил гнев.

Значит, это он и есть? Мерзкое одноклеточное, вместилище всех пороков, врун и развратник, устроивший в квартире бордель, – ее сосед. Руки непроизвольно сжались в кулаки и едва не смяли ни в чем не повинную тетрадку.

Ну надо же! В гостях у друга он был… Клоун. Устроил спектакль, звонил себе в квартиру… Тьфу! А эта обвинительная речь в собственный, как оказалось, адрес… «Я ему задам» или что-то в этом роде.

Гнев постепенно заволакивал взор, строчки расплылись.

Ах ты, аскарида, вонючий отросток слепой кишки, язва прободная, ну, подожди…

«А сама-то, – не упустил случая бдительный скептик, – нашлась овечка».

Увы, гордиться было нечем: она тоже была не на высоте, насочиняла с три короба. Да, но она же не шокирует соседей бурной интимной жизнью.

«Бурной? Ха! У тебя не то что бурной, у тебя вообще никакой интимной жизни не наблюдается, – скептик не знал жалости. – А может, ты готова признаться сейчас, что ты не Люба? Или хочешь сделать заявление, что вы живете на одной лестничной площадке, в соседних квартирах? Давай, самое время!»

– Так-так-так, – листала карту Августа. Она уже взяла себя в руки, и это уже была не Августа.

Это уже был терапевт A. M. Новицкая, как значилось на дверной табличке и на бедже.

Судя по карте, Матвей Игоревич Степура отличался редким здоровьем.