Птичка в клетке

– Всё болит, даже пальцы на ногах, – прошептал больной.

– Вы поправляетесь, – несмотря на ужасное состояние подопечного уверенно констатировал доктор. – Сегодня я проведу с вами весь день. Не волнуйтесь, всё будет в порядке.

Николай хотел спросить, что с ним, чем он болен и сколько это еще продлится, но не смог. Очень уж сложно ему было издавать какие-либо звуки. Обессилевший Карильский закрыл глаза, но не заснул, он, наконец, не провалился в царство Морфея, а начал вспоминать. Сначала отрывками, эпизодами, а позже смог восстановить и всю картину произошедшего.

Нет! Он не терял память! Николай мог поклясться в этом, его голова была похожа на шляпу фокусника, из которой выпрыгивает кролик как только с волшебного головного убора сдергивают черный платок. Почему-то именно такое сравнение предпочел больной.

– Моя голова это шляпа, а память это кролик, – думал с закрытыми глазами Николай. Кролик всё время находится в шляпе, его никто оттуда не вынимает, просто увидеть его можно только тогда, когда убирают черный платочек. Что служило платочком в его случае, Николай не знал, но пока это было и неважно, теперь, лежа в своей постели, он прокручивал воспоминания прошлых двух месяцев в своей голове.

Все началось с приезда Йозефа Брунштейна в новый дом Николая. Как раз в тот день, когда хозяин всецело посвятил себя устроению новой библиотеки. Старинные книги из дома на набережной были аккуратно вывезены и доставлены в дом без адреса. Его называли домом в парке или парковым домом. Он находился на выезде из Лондона, и именно поэтому Николай его приобрел. Чудесные виды из окон, свежий воздух, никакой суеты. И возможность отстраниться от придворного этикета, который некстати с каждым годом становился все жестче и жестче. Теперь для того чтобы принять гостей или самому съездить к кому-либо в гости, следовало соблюсти такое количество нюансов, что голова шла кругом. В моду вводились визитные карточки, без которых невозможно было посетить ни один приличный дом. Время, в которое гость появлялся у знакомых или друзей, говорило любопытной публике о том, в каких он отношениях с хозяевами. Заходить в дом со шляпой в руках и оставаться дольше, чем на двадцать минут, считалось дурным тоном. Положить головной убор на кресло – оскорбительным жестом для гостеприимных хозяев, а также еще миллионы мелочей, вникать в которые Николай не желал.

– Это всё для молодежи, – говорил он себе, – балы, маскарады, двор и светские учтивости. Мне это уже не нужно, а если и понадобится, то Лидия научит.

Одним словом, Николай сбежал от новых норм этикета, вводимых молодой и энергичной королевой Британии – Викторией.

В момент, когда Матэо принес Николаю визитную карточку, Карильский стоял на ступеньках, ведущих на второй этаж в библиотеку, и наблюдал за тем, как слуги заносят книги в дом из открытых входных дверей. Проходящий мимо хозяина с перевязанной стопкой книг Матэо протянул ему визитку темно-синего цвета. Николай, не ожидавший этого жеста, как всегда вспылил:

– Матэо! Ну не сейчас же! Подожди, пожалуйста! Я занят! – нервничая и злясь сказал Карильский!

Матэо был и сам не рад тому, что пришлось отвлекать хозяина в столь ответственный момент, но дело отлагательств не требовало. Перед центральным входом нового дома стояла карета Йозефа Брунштейна, который немедленно требовал доложить хозяину о его визите. На предложение Матэо зайти в дом самому, гость отмахнулся, ответив, что у него чрезвычайно мало времени. И только потому, что слуга точно был уверен в реакции Николая, он взялся беспокоить хозяина в ответственный момент переезда. Появление Брунштейна всегда радовало хозяина. Матэо, держа в одной руке связку книг, а во второй визитку, протянул ее хозяину снова. Николай был недоволен, но визитку взял, прочел имя, значившееся на ней, и улыбнулся. Он сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы как можно быстрее встретить долгожданного гостя. Пока Карильский торопился, в его голове мелькнула мысль о том, что все-таки нужно сначала слушать, а потом только сердиться. Но пока Николай только задумывался над своим поведением, на этом работа над своими недостатками заканчивалась. Он выскочил как пуля на центральные ступени перед домом и остановился, восклицая:

– О! Сэр! Как я рад вас снова видеть! Неужели дела так сильно держат вас, что вы не можете мне даже ответить на приглашение?! – И Николай раскинул руки для объятий, явно не соблюдая современный этикет, который предписывал мужчинам только рукопожатие, да и то, крепко держать собеседника за руку стало признаком дурного тона, не говоря о том, чтобы хорошенько встряхнуть ладонь старого приятеля.

– Я как раз за этим и жду вас, сэр! – улыбался в ответ Брунштейн, разводя свои руки в стороны. Йозеф, по-видимому, так же был рад тому, что может подальше от назойливых светских глаз вести себя так, как хочется, а не так, как диктует современная чопорная мода.