Птичка в клетке. Часть 2

Александр Дмитриевич, как только зашёл в операционную, сразу подскочил к лежащему на операционном столе сыну. Молодой человек плакал от боли, а каждый вздох ему давался с трудом. Мужчина, оказавшись рядом с сыном, аккуратно одной рукой дотронулся до его щеки, а второй взял сына за руку и слегка сжал её. По щекам Славы продолжали течь слёзы, но он, заметив родного отца рядом с собой, сразу посмотрел на него. Встретившись с ним взглядом, парень в ответ сжал руку отца, надеясь, что хоть родной отец сможет избавить его от этой жуткой боли.

— Тихо, тихо, сынок. Успокойся! — заговорил родной отец, смотря сыну в глаза. — Всё хорошо!

— Мне больно, — сквозь слёзы с трудом выдавил из себя Слава, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, но дышать ему становилось с каждой секундой всё труднее. Боль была просто безумной, и у молодого человека не было сил её терпеть.

— Я знаю, — кивнул врач. — Но, если ты будешь плакать, то тебе будет только тяжелее дышать и будет больнее. Тебе надо сначала успокоиться и сразу же станет легче. Слышишь меня?! Сынок! Успокойся! Пожалуйста!

— Я не могу, — простонал парень.

— Просто сосредоточься на моём голосе! — мужчина ласково погладил сына по щеке. — Тише! Постарайся дышать спокойнее! Давай. Вместе со мной. Вдох… выдох… вдох… выдох, — Слава послушно делал, что требовал отец, пытаясь успокоиться. И ему, правда, от этого становилось лучше, и дышать становилось всё легче. — Ну, вот видишь. Тебе уже легче, — улыбнулся отец. — А сейчас тебе надо просто расслабиться и дышать! — ко рту парня приставили дыхательный аппарат. — Считай до десяти про себя и ни о чём не беспокойся.

Слава, продолжая смотреть на родного отца и уже полностью доверяя ему, начал про себя считать «Раз, два, три…». Он ощутил приятный привкус апельсина во рту. Перед глазами у него начинало темнеть, и вот он закрыл глаза и впал в забытьё.

Алексей Владиславович и Паша стояли в коридоре, где им сказали оставаться и ждать конца операции, когда можно будет подойти к Славе. Бизнесмен некоторое время расхаживал по коридору, посматривая на своего помощника, который сидел на скамейке, уставившись в пол, и думал о чём-то своём. Мужчина размышлял о словах парня. Ему не верилось, что родной отец Славы является ещё и отцом Паши. Ведь тогда получается, что Слава и Паша братья, а это звучало как-то невероятно. Какое-то время Алексей Владиславович мучил себя этими мыслями, а потом не выдержал и, подсев к Паше, спросил:

— Паша, я слышал, как ты назвал этого врача «папой». Ты в курсе, что это родной отец Славы? Неужели ты…

— Да, я родной брат Славы, — подтвердил парень, не дав договорить боссу. — Я думал, Слава вам это сказал.

— Он мне это не говорил. Он что тоже это знает? — удивился мужчина.

— Да. Мы одновременно с ним это узнали, — сообщил Паша.

— Когда? — поинтересовался бизнесмен. — Давно?

— Недавно. В четверг.

— Как раз когда вы с ним поссорились?

— Да, — положительно кивнул головой Паша. — Я сегодня пришёл с ним мириться. Хотел с ним поговорить, а тут такое произошло…. Это кошмар какой-то! — парень закрыл лицо руками.

— И не говори! — поддержал помощника мужчина и тяжело вздохнул. — Мы только вчера с ним говорили, всё было так хорошо…. Я даже не представлял себе, что на следующий день увижу его в таком виде. У меня в голове не укладывается, что могло с ним произойти! Надеюсь, с ним всё будет хорошо.

— С ним будет всё хорошо! — с полной уверенностью в голосе сказал Паша и посмотрел на босса. — Папа о нём позаботится! Он не даст ему умереть!

— Очень на это надеюсь, — пробормотал Алексей Владиславович и задумчивым взглядом уставился в стенку. — Я никогда его прежде таким не видел, — выдал мужчина.

— Таким в смысле со сломанными костями и в тяжёлом состоянии? — уточнил парень. — Я его тоже таким никогда прежде не видел и жаль, что увидел. Он таких страданий не заслуживал.

— Не в этом смысле, — покачал головой бизнесмен, и Паша посмотрел на него с удивлением. — Конечно, и в таком тяжёлом состоянии я его никогда не видел. Но я совсем не про это говорю! Я никогда не видел, чтобы он так плакал. Он даже в детстве редко плакал. Если он падал, то сразу вставал. Он всегда был сильным и стойким. Он всегда стойко терпел боль, редко жаловался и почти никогда не плакал! Поэтому странно было видеть его плачущим. И ещё я не ожидал, что он начнёт сдаваться и прощаться с тобой. Он же ведь реально был готов сдаться. Только ты его убедил не сдаваться. Такого я от него не ожидал.

— А как бы вы себя вели на его месте? Ему же было больно! — нахмурился Паша, не желая такое слышать про младшего брата. — Он еле сдерживался, чтобы не кричать от боли. Он терпел изо всех сил. И я не считаю, что это так плохо, что у него начали опускаться руки, и он начал сдаваться. Мы же и пришли к нему как раз для того, чтобы поддержать его и помочь ему. Мы не знаем, когда он очнулся и сколько терпел. Может он всю ночь был в сознании и страдал от боли и холода?