Птичка в клетке или Клетка с птичкой

Кира снова пожала плечами и не стала рассказывать Галке Бутыриной, как ей «подвезло» в жизни: как трудно выбираться из бездны отчаяния; как тяжело воспринимать действительность после рухнувших надежд и предательства любимого; как по осколочкам склеивать слезами свое разбитое сердце, чтобы оно хоть как-то могло поддерживать жизнь в безвольном, чужом теле; как жить много лет с нелюбимым человеком, которого совсем не знаешь; как невозможно больно отказаться от любимого дела; как отказываться, подчиняться, жертвовать всем ради семьи, сознавая бесполезность своей жертвы… А в остальном, ей, конечно же, «подвезло»!

— И чего в тебе только мужики находят, — не понимающе покачала головой Галина, — табунами вокруг ходят.

— Ходить то, ходят, — согласилась Кира, — да замуж брать бояться — сначала один сбежал, теперь второй… Что будет с третьим, когда вернется? Да, кстати, я с Анатолием развелась.

— Поздравляю, — поднялась со скамейки «не подруга», — за это надо шампусика жахнуть!

— Получу бумажку о разводе — обещаю проставиться…

57

С легким сердцем ехала сегодня Кира в госпиталь.

Для себя она все решила: в первую очередь надо поставить Павла на ноги, чтобы жил он нормальной, полноценной жизнью, а не цеплялся за прошлое, но для этого надо было «уговорить» его всерьез заняться своим здоровьем.

Но как настроиться на серьезный разговор, когда она сегодня целый день думала о его трепетных, молящих и одновременно властных губах, заставляющих подчиняться его желаниям, о его пока не крепких, но не выпускающих ее, объятиях, в которых она чувствовала себя желанной и защищенной, хотя отношения их находятся еще в «неопределенной стадии»: они уже вместе или только «планируют» быть вместе, о его влюбленных взглядах, которые ревностно следили за ней и напоминали о «о проведенной вместе» ночи, ко всему прочему ей везде мерещился запах его одеколона.

Серьезного разговора у них и так не получилось: в палате в «ее кресле» массивном и удобном сидел Дмитрий Викторович и похоже не собирался уходить.

Кира недовольно грохнула об пол переноской для кота, поставила ее около Сергея у двери и села в другое кресло точно такое же, но без колес, стоящее далеко от кровати Павла у окна.

На подоконнике в банке стоял букет пионов — пионы были большие, малиновые и пахли на всю палату. Кира вскочила с кресла, наклонилась над цветами и вдохнула несколько раз упоительный запах.

— Надеюсь, букет мне? — искоса глядя на Павла, спросила она.

Павел кивнул, но взгляд у него при этом был серьезным и озабоченным, а не влюбленным.

Огорчившись, Кира снова села в кресло и вздохнула — не такую встречу она себе представляла. Она была ужасно разочарована, и все начало ее раздражать.

Такое местоположение кресла ее не устроило и, встав с него, она начала двигать его к кровати «навещаемого». Колесиков у этого кресла не было, поэтому скрежет деревяшки по линолеуму стоял соответствующий. Мужчины скривились, а Кира продолжала толкать кресло с упорством бойца сумоиста.

Первым не выдержал Сергей, хотя ему и нельзя было покидать «пост» у двери, подошел и начал помогать. Общими усилиями они дотолкали кресло до кровати, поставили его так, как хотела «гостья», и заняли каждый свое место: Кира в кресле, а Сергей у двери.

Устроившись в кресле, Кира посмотрела на мужчин, ожидая продолжения их разговора, но они молчали.

— Обо мне разговаривали? — догадалась она. — Продолжайте, я с интересом послушаю.

— Не со-овсем о тебе… — Павел полулежал в кровати, Маркиз же устроился у него под боком, вытянув лапы и свесив хвост с кровати.

— Да, заберу я его, заберу, — виноватым голосом начала Кира, — я и переноску ему купила большую, чтобы не тесно было, только не надо ругаться.

— Новость у нас для тебя не очень хорошая, — с трагичными нотками в голосе произнес Дмитрий Викторович и Кира с таким испугом посмотрела на Павла, что тот тут же сменил серьезный взгляд на влюбленный и отрицательно покачал головой. — Ираида Брониславовна умерла час назад в больнице от инфаркта.

— Она вроде на поправку шла… — не поверила Кира, — когда я к ней заходила, врач сказал, что ее скоро выпишут.

— Вот, так судьба распорядилась, — Дмитрий Викторович, правда, был огорчен печальным известием — умирали его ровесники. — Надо организовать похороны.

— А родственники? Родственников у нее что не было?

— Ну почему, родственники у нее были, то есть — есть: сестра, кажется, и племянница, но Иосиф Львович их очень не жаловал, даже какое-то странное завещание составил, чтобы родственников жены позлить.

— Так почему же вы хороните? — не унималась Кира.

— Иосиф Львович наш старейший сотрудник, — со стоическим терпением объяснял «добрый друг семьи Каплан», — а Ираида его жена… В какой-то степени, мы вроде как дру… нет, я их, в какой-то степени, опекал: подарки к праздникам и ко дню рождения, приглашения на выставки и показы мод, ну, и материально, конечно.

— Надо с ро-одстве-енниками на счет па-амятника и ба-анкетного зала по-осоветоваться.

— Это мы все решим, речь сейчас идет о тебе — когда мы едем в Германию?