Птица феникс

И начинаются звонки. А уж уровень звонка зависит от уровня покойника. Если завалили владельца трех ларьков у метро, то звоночек навряд ли поднимется выше районного прокурора или чиновника из мэрии… А ежели жертвой пал управляющий банком, владелец телеканала или депутат Думы? А если в качестве свидетелей по делу нужно допрашивать приятелей нашего героя: министров, других депутатов, звезд эстрады, генералов Генштаба, вице-премьеров, советников президента?

А ведь все это уже было неоднократно, это «уже проходили». Никак не вызвать майору милиции или следаку прокуратурскому вице-премьера на допрос повесткой… не поедет к нему вице-премьер. В лучшем случае он уделит нашему майору полчаса времени для беседы в своем кабинете. Но это в лучшем случае… Реально же он просто позвонит генералу – начальнику майора, а уж генерал (не лично, а через полковника) передаст бедолаге свое… как бы помягче-то?… Неудовольствие.

Круг, как видите, замкнулся. Круг оказался, как принято говорить, порочным. Еще приходят на память слова о круговой поруке. В общем, называйте как хотите, но работать следакам довольно часто не дают. Нет – Боже упаси! – не запрещают. Напротив, и начальство, и ближайшее окружение потерпевшего бьют в колокола, настаивают на скорейшем раскрытии… даже премии устанавливают и через прессу привлекают общественное внимание. Но работать реально не дают. И это тоже факт, о котором сотрудники правоохранительных органов говорят в частных беседах… без диктофона и бумаги, без упоминания фамилий и конкретных дел:.

– Ты не представляешь, какой это геморрой. Засада! Катастрофа! Ежели завалили какого-нибудь упыря с депутатской ксивой – беда. Только начинаешь его корешей-партнеров шевелить – косяком, как перелетные птицы, летят запросы, протесты, заметки в прессе, телефонные звонки. Начальство ножкой топает: ты, блин, дело раскрой, но так, чтобы мне из Москвы не звонили… иди, блин, работай! Вот, когда соседи нанимают пэтэушников, чтобы в коммуналке бабушку одинокую завалить из-за ее комнаты с клопами… тогда – да! – работать никто не мешает. Бери всех подряд, закрывай в камеру на десять суток и коли. У них ни родни влиятельной нет, ни денег на услуги какой-нибудь там Падлы или Срезника… глядишь, и раскрылось дело-то. А там, где закручены большие бабки или громкие фамилии, – труба. Потому что в процессе серьезного расследования неизбежно всплывает масса негатива. А это никому не нужно… кроме нас – ментов и вас – журналюг. Так что – извини – за кружкой пива мы с тобой можем поговорить, а ежели тебе захочется взять официальное интервью… извини. Сам все понимаешь.

Добавить к словам матерого опера, который зубы съел на убое, пожалуй, нечего… Впрочем, говорить можно долго. Очень долго. Ясно, однако же, одно: сегодня мы живем в глубоко криминальном обществе. За последние десять лет в России появилось очень много людей, которые умеют взрывать, стрелять, резать. Которые прошли через войну и психологически готовы к убийству… предложение в этой сфере опережает спрос. Даже несмотря на то, что есть достаточное количество людей, которые могут заплатить за убийство. И платят.

А в обществе в целом царит такой психологический фон, когда возможно все… Киллер – навсегда?

***

Пока забросили в Большой дом очередной запрос, пока торчали в пробке на Фонтанке… в «Феникс» приехали только через полтора часа. Зеленцов ожидал их у входа. Он стоял под козырьком, курил неизменную сигарету, разговаривал с охранником. Возле их ног покачивались бутоны роз, горела под колпаком свеча. Капли дождя стекали по стеклу, как слезы… Любопытно, подумал Петрухин, всплакнул ли кто-нибудь по Образцову? Всплакнул ли кто-нибудь по человеку с выразительным прозвищем Людоед?… Возможно, что и нет…

Зеленцов увидел «фердинанд» и приветливо помахал рукой. Потом что-то сказал охраннику. Тот выскочил из-под козырька и убрал «фишку», закрывающую место на стоянке. «Фердинанд» занял место, принадлежавшее ранее «мерседесу» Людоеда.

В кабинете у Зеленцова жалюзи были закрыты и горела настольная лампа. В ее свете густой сизой волной плыл сигаретный дым.

– Ну, что скажете, коллеги? – спросил Костя. Ему, видимо, не терпелось услышать о результатах, и он забыл предложить гостям напитки. «Тактичный» Петрухин напомнил.

– Семен Семеныч! – воскликнул Зеленцов и напитки предложил. Купцов выбрал сок, Петрухин – пиво. Выждав для приличия полминуты, Костя повторил вопрос: что, мол, коллеги, скажете?

– Вот этот телефончик, – сказал Купцов и показал номер, – принадлежит «Манхэттену». Не

подскажешь, кому конкретно?

– Погоди, – сказал Зеленцов. – Сейчас посмотрю.

Он взял пухлую, похожую на старый молитвенник, записную книжку. Полистал, нашел то, что искал, и ответил:

– Приемная… А что?

Партнеры переглянулись. Они и сами предполагали, что телефон установлен в приемной (не зря же именно этот номер фигурировал в «Желтых страницах»), но все же был шанс, что у Зеленцова есть какая-то иная информация, и он, посмотрев на номер, скажет: ба, да это Иванова номер…

– Приемная, – сказал Костя. – А что?