Птица Феникс

- И все же, - сказал Бодуля и повернулся к двери. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Зеленцов. В руках тарелочка с бутербродами.

- Ты куда, Евсеич? - спросил он. - Сейчас примем по каплюхе.

- Э-э... я на минуту. Забыл в машине "дипломат".

- Херня все это,- уверенно сказал Костя, животом вталкивая Бодулю обратно в кабинет. Со стороны все это выглядело естественно, непринужденно и даже весело: вот случайно или почти случайно встретились несколько мужиков... Все примерно одного возраста, жизнью битые... И решили чуток выпить. Просто так, без особого повода... Ну что тут скажешь? Бывает... Вроде и не дело - в рабочее-то время, но да уж...

- Херня все это, - сказал Костя. - Щас я охранника вызову, и он принесет, а мы тем временем уыпьем уодка... ее, сэр?

- Да я лучше сам,- попробовал Бодуля.- У нищих слуг нет, Матвеич...

- Херня, - отрезал Зеленцов и втолкнул-таки Коровина в кабинет. - Да ты и не нищий, Евсеич. Ты уважаемый человек, наш деловой партнер.

Теперь бытовая ситуация с предполагаемой выпивкой уже не казалась такой естественной и безобидной... Неожиданно проявилось скрытое напряжение. Бодуля опустился на стул, снял очки. За темными стеклами прятались, как оказалось, маленькие, бесцветные и невыразительные глазки под безволосыми бровками. Кожа вокруг глаз была воспаленной, красноватой.

Зеленцов поставил тарелку с бутербродами на стол, потер с довольным видом руки и сказал:

- Ну, щас мы ва-аще... А кстати, Дима, как успехи с тверским парнишкой?

- Все путем, - ответил Петрухин. - Приму с вами соточку и пойду продолжу...

Он взял бутерброд с розовым ломтиком рыбы и откусил сразу половину.

- А конкретно назвал какие-то фамилии? - спросил Зеленцов.

- Нет... Два погоняла назвал: Митрофан и Бодуля.

В кабинете стало очень тихо. Только чавкал Петрухин, и за дверью, в коридоре, цокали дамские каблучки... Стало очень тихо. Зеленцов медленно обернулся к Бодуле. Бодуля вскочил.

- Сядь! - сказал Зеленцов и толкнул его в грудь.

- А дайте-ка я еще бутербродик съем, - облизываясь, произнес Петрухин.

* * *

Конечно, Бодуля сразу заявил, что все это ложь и провокация. И его внимательно выслушали. И Петрухину, и Купцову, и Зеленцову подобного рода заявления во всех мыслимых и немыслимых вариантах были очень хорошо знакомы. Подавляющее большинство задержанных обязательно говорили о том, что произошло недоразумение, ошибка, роковая случайность, стечение обстоятельств... Или же: ущемление прав личности, человеческого достоинства, прав человека... Или же: произвол, глумление, провокация, рецидив 37-го года. И, разумеется: "Я это так не оставлю!"

Бодуля, конечно, пошумел. Его выслушали, и он довольно быстро скис.

- Что, - спросил он, - вам от меня надо?

- Митрофан, - сказал Зеленцов. - Дай показания на Митрофана.

- Ну ты че? Ты смешной какой-то...

- Ты тоже, - ответил Петрухин. - Что ты жмешься, Бодуля? Заказ-то ведь от Митрофана поступил... так? Расскажи - и все тип-топ.

- Не знаю ничего, - внаглую лепил Бодуля. - Коньячку плесни, Костик.

- Пей. А обслужишь себя сам - слуг-то, как ты говоришь, у нищих нету.

Бодуля налил себе недорогого, но хорошего дагестанского коньяка от Шилкина, выпил... Он лихорадочно пытался сообразить, что делать, но ничего путного в голову не приходило. Оставалась испытанная тактика: все отрицать, гнать дуру, прикидываться "скорбным на голову", но избегать конкретных ответов на вопросы.

Бодуля выпил, закусил сигаретным дымом и сказал:

- Я ничего говорить не буду, я устал...

- Можно взбодрить,- сказал Петрухин.- Один тверской парнишка тоже кобенился, кобенился: ничего не знаю, ничего не помню, все забыл... Но я к нему подошел творчески - и ведь все вспомнил. Взбодрить?

- Не надо,- ответил Купцов.- Давай-ка, Бодуля, попробуем по-другому. Не хочешь говорить - не надо. Но пойми, что это в твоих же интересах. Ты рассказываешь на видеокамеру о том, как дело было, - и все. Ты свободен, потому что больше нам не нужен... нам нужен Митрофан.

- А кому я вообще буду нужен, ежели Мит-роху сдам?

- А в зоне кому ты нужен?

- А ты что - прокурор, что зоной меня пугаешь?

- Нет, я не прокурор. Но если общего языка не найдем, то бумаги мы отдадим в прокуратуру. И вот тогда ты в зоне. Надолго.

- Ты это бакланам впаривай. Нет у вас против меня ничего, кроме слов этого желторотого. Трое бывших ментов рассмеялись.

- У тебя, Бодуля, адвокат есть? - спросил Купцов.

- Есть, - оживился вдруг Коровин. Он даже удивился: как это он забыл про адвоката-то?. Наверно, потому, что здесь все-таки не ментовка. Потому, что он видел избитого и закованного в наручники человека и Петрухина с резиновой палкой в руках. - Есть у меня адвокат.

- Давай-ка пригласим его сюда, и он оценит ситуацию. А потом даст тебе совет: отмазывать Митрофана или спасать свой организм.

Адвоката вызвали, и уже через полчаса он был в "Фениксе". Адвокат оказался седым и тощим мужиком лет пятидесяти с сильной дальнозоркостью. Глаза, увеличенные толстыми плюсовыми линзами, выглядели по-совиному огромными. Купцов за пять минут изложил ему ситуацию и в заключение прогнал пленку с признаниями Крушинникова.