Птица и меч

У меня защемило сердце, но я даже не вздрогнула, лишь продолжила выжидательно смотреть на слугу. Тот поднял на меня лучащиеся добротой глаза.

— Он не возвращался, моя королева, и уже довольно долго. Я тоже его жду. Если он покажется, я немедленно вам сообщу, не беспокойтесь.

Мне оставалось лишь кивнуть. Я боялась случайно выдать себя или Тираса и не знала, насколько Хашим посвящен в секреты короля. Кель ходил не менее поникший и притихший. Между нами так и не возникло особенной теплоты, но мы заключили подобие союза, чтобы защитить Тираса и Джеру, хотя это становилось труднее с каждым днем. Мы распустили слух, что король посещает отдаленные провинции ради их инспекции и поддержки, но не смогли объяснить гвардии, кто же сопровождает его в этих официальных визитах.

Через двадцать восемь дней после исчезновения короля в замок прилетел голубь с вестью из Фири. Там объявились вольгары, их гнезда на побережье Джираенского моря наполняли местных жителей объяснимой тревогой. Лорд Фири пока не запрашивал подкрепления, но новости омрачили и без того невеселую атмосферу в замке.

Чего Тирас от меня ждет? — спросила я Келя, вышагивая по библиотеке. — Он нужен дома!

— Может настать день, когда он не вернется, Ларк, — ответил Кель тихо. — И нам нужно быть к этому готовыми.

Он вернется. Всегда возвращается.

— Ты должна начать принимать решения без него. Для этого он тебя и готовил.

Я не могу править в одиночку.

— Он был уверен, что сможешь.

Это была самая большая любезность, которую я слышала от Келя за всю свою жизнь, и когда он поднял на меня голубые глаза, я увидела в них нечто новое: зарождающееся уважение, проблеск прощения… Впервые я не чувствовала с его стороны ни презрения, ни ненависти.

— Тебе нужно с чего-то начать. Приемных дней не было уже месяц. Люди волнуются, преступность растет, темницы переполнены, и стража не знает, что делать с заключенными. Ты должна занять место Тираса. Ты королева.

Ты мне поможешь? Будешь говорить за меня? Настала очередь Келя хмуриться. Как я буду оглашать приговоры, если даже не могу говорить? Он застонал и ударил кулаком по воздуху. Мы с Тирасом иногда притворялись, будто шепчемся на ухо. Так это выглядело менее странно в глазах окружающих.

Кель смерил меня таким взглядом, словно уже пожалел о своем предложении, но в итоге кивнул. По городу пустили новость, и на следующее утро я вошла в тронный зал, окруженная недоумением и смущением, шепотками и удивленными взглядами. Я опустилась на трон, и стражники, уже проинструктированные Келем, начали выстраивать в цепочку колеблющихся истцов, которые не меньше меня сомневались в успехе этой затеи.

Приемный день начался. Люди подходили один за другим, быстро излагали свое дело, и я выносила решение. Как и всегда, я прислушивалась скорее к тому, о чем они умалчивали, до дрожи боясь сделать неверный выбор. Затем Кель наклонялся ко мне, я складывала ладони чашечкой и притворялась, будто шепчу ему на ухо, хотя губы мои на самом деле не шевелились. Он оглашал приговор во всеуслышание, и мы переходили к следующему делу. Кель ни разу не подверг мое решение сомнению и не вскинул снисходительно бровь.

По мере того как день клонился к закату, я чувствовала себя все увереннее. Теперь я почти полностью полагалась на свою способность слышать то, чего другие не слышат. Если я сомневалась, то спрашивала совета Келя, но со временем это случалось все реже и реже. Уже на исходе дня перед нами предстал мужчина, который бросил к подножию трона большой кожаный мешок.

— Изложи королеве свое дело, — велел Кель нетерпеливо.

— Я поймал Перевертыша, — гордо заявил мужчина. — На благо Джеру, разумеется.

— Покажи, — приказал Кель точно таким же тоном, как у Тираса, и я услышала в его голосе тень страха, который сжал и мою грудь.

Мужчина развязал мешок и вытряхнул на пол огромную черную птицу с белой головой, после чего подбоченился и отступил на шаг, словно ожидая медали. Птица не подавала признаков жизни. Я в ужасе вскочила с трона, и Кель зашипел у меня за спиной, веля охотнику отойти подальше. Я рухнула на колени перед орлом и приподняла обагренные на концах крылья. Меня начало трясти, глаза заволокло слезами, и Кель поспешил оттащить меня назад. Перья были еще теплыми, и я почувствовала, как к горлу подступает желчь. Я упала на трон — ноги меня не держали.

— Откуда ты знаешь, что это Перевертыш? — спросил Кель ледяным голосом, отчего охотник вздрогнул — кажется, он только сейчас сообразил, что его подношение пришлось не по нраву.

— Я… видел, как она превратилась в орла, — пролепетал он, и меня затопило надеждой пополам с чувством вины.

Она?

— Она? — переспросил Кель.

— Сперва это была женщина… а в следующую секунду — птица. Она улетела, но я поставил силки и поймал ее по возвращении.