Птица. Каньон дождей

Ладони, руки. Жилы, кровь. Сердце. В барабанном ритме бьется сердце колдуна. На самом деле это легко, зря Саен говорил, что убивать не просто. Взяла и остановила.

Бум… бум… бум…

И тишина.

Как тихо, хорошо и прохладно стало вокруг. Как резко подкосились ноги, как слабо задрожали руки.

Птица опустилась на землю и обхватила себя за плечи, пытаясь унять озноб. Едва замолчал клятый барабан — воцарилось такое приятное и успокаивающее безмолвие, что захотелось закрыть глаза и привалиться к земле, наслаждаясь покоем. Голова прояснилась, морок исчез.

И с ужасающей ясностью Птица вдруг поняла, что воспользовалась подсказкой Набары. Сама вызвала ее! Сама обратилась за помощью! Вот же дура!

Птица подскочила, трясущимися пальцами убрала волосы со лба и высмотрела Саена. С небольшого склона, на котором она сидела, его хорошо было видно.

Круги гасли, медленно и нехотя. Саен все еще поражал мечом призрачные фигуры Невидимых, но теперь его противников осталось слишком мало. Совсем скоро они пропали, растворились в воздухе, оставляя поле битвы.

Деревня горела в нескольких местах, но это был не магический огонь, сжирающий все в мгновение ока. Ленивые языки пламени потрескивали на плетнях, где-то пытались охватить углы домов, бессильно прибивались к земле и тухли в мокрой, вязкой грязи. После обильных дождей набухшая влагой деревня горела из рук вон плохо. И можно было даже не хвататься за ведра с водой — само все погаснет.

Но все же Саен, спрятав меч, принялся поливать наиболее прыткие участки огня. Возился, не покладая рук.

Совсем скоро ему на помощь пришли несколько мужчин, хотя сами шатались от усталости и лихорадки. Это были жители деревни, Птица сразу догадалась. Вышли из дома старейшины и теперь пытаются отстоять свои хижины и огороды.

Саен жив, деревня цела. Они справились.

Только Саен теперь отправит Птицу обратно в Линн, потому что она нарушила его запрет, вызвала Набару. Она сглупила. Поддалась магическому барабанному бою. Можно было и без Набариных подсказок оглянуться, осмотреться и почувствовать колдуна.

Оставался неясным один единственный вопрос — почему Набара помогла? Почему не обманула? Подвох тут есть, точно… Или нет? Или богиня помогла просто потому, что она — богиня любви и хочет помочь Птице завоевать Саена?

Птицу немного тошнило и ей страшно хотелось спать. Мысли путались, разлетались. Под ладонями влажная трава колола остюками и цеплялась за края плаща. Ржали перепуганные лошади, готовые вот-вот броситься наутек. Тянуло гарью, горькой, противной гарью. И где-то совсем близко валялся мертвый барабанщик Мгамга, которого так легко убила Птица. Убивать на самом деле очень и очень легко. Просто — раз! — чужая жизнь оборвана, а чужая сила или выпущена на волю или… Или можно поглотить ее и стать сильнее, крепче, мощнее. А не валяться в грязи, мерзнуть и дрожать.

Птица тяжело выдохнула и закрыла глаза. Сейчас бы оказаться в теплой комнате в доме в Каньоне Дождей. Завернуться в одеяло, выпить горячего чая с медом и смотреть, смотреть, как резво и уютно потрескивает пламя в печи.

Приближение Саена Птица почувствовала, не увидела. Сквозь сомкнутые ресницы его силуэт казался четким, твердым. Он не потерял силу, он умеет брать ее извне. Потому сейчас шагает быстро, резко, твердо. Каждый шаг наполнен энергией, она буквально струится из него. Вот сейчас он приблизится и велит Птице убираться.

А, может, ничего не велит. Может, не будет разговаривать вообще и станет таким, как прежде — молчаливым, презрительным, непроницаемым. Суровым магом Моуг-Дганом, которого Птица и боялась, и не понимала.

Саен сел совсем близко, взял Птицу за руки, спросил так, что сердце подпрыгнуло чуть ли не до самого горла:

— Ты цела, так ведь? Цела, Птица? Вижу, что цела. Растратила себя, глупышка. Хвала Создателю, что ты цела… хвала Создателю…

И он прижал вдруг Птицу к себе, порывисто и крепко. Горечь дыма смешалась с запахом кожи и стали, на мгновение закружилась голова — и тут же все стало на свои места. Озноб прошел, по телу разошлось приятное тепло. И Птица поняла, что это Саен делиться с ней силой, питает ее собой, согревает и жалеет.

— Ты знаешь… — заплетающимся языком пробормотала Птица, — ты знаешь, я опять вызывала Набару…

— Знаю. Не сейчас. Я отдам людям лекарство и мы найдем место для ночлега. Хочу уехать из этих мест, куда-нибудь в лес, подальше. Соорудим шалаш, разведем огонь, заварим чай и поджарим колбасы с лепешками. Тогда и расскажешь. Главное, что ты цела…

Глава 18

Нахохленная, немного почерневшая деревенька казалась издалека съеженной старушкой. Притихшая, немощная, она то и дело вздыхала женскими, горестными голосами да всхлипывала детским сопрано. Старейшина деревни, сгорбленный старик, трясущийся и без сомнения страдающий от лихорадки, слегка проводил Саена и Птицу и все порывался сунуть денег — жалких несколько серебряных — убеждая, что плата заслужена.

Саен отказывался раз за разом и напоминал, как надо принимать лекарства и что надо делать для лежачих больных, которые не приходят в себя.