Однажды, застёгивая китель, он признался, что хочет выйти в отставку и стать писателем. Он уже пишет роман. Фантастический. О чём? О космических тараканах, конечно. Ну и о компьютерах. Он много о них знает, Толстому такое и не снилось, он не воевал с космическими тараканами. И нечего не знал о компьютерах, уж точно. Капитан знал, что разговор обязательно передадут старухе.
План оказался верным, и через некоторое время у него попросили почитать рукопись. Капитан представлял себе, как девушка читает вслух своей хозяйке. А через постель госпожи Карлсон прошли многие советские и антисоветские писатели, и отчего не стать новым фаворитом. И с этой мыслью он продолжал махать гантелями в своей квартирке, прислушиваясь к страстным крикам за стеной. Он представлял, как точно так же будет кричать госпожа Карлсон. А дальше… Дальше всё будет хорошо.
А пока он отвоёвывал чужую квартиру. Его начали пускать в гостиную, правда, пустую, без хозяйки.
Как-то девушка отлучилась. И капитан снял со стены боевой топор. Какой-то африканский вождь бежал с ним в атаку, и верно, отрубил кому-то голову. Он примерил в руке тяжесть сувенирного оружия.
Его, меж тем, расспрашивали о другом вооружении ― гигантских компьютерах, что, по слухам, беспрерывно работали глубоко под землёй, в подземельях под Генеральным штабом. Его подруга интересовалась не техникой, а специалистами для консультаций. От неё капитан узнал о цифровой валюте. Биткойн. Эфириум. Делириум. Эти слова звучали, как заклинания. Он смекнул, что вопросы задаёт через посредника сама госпожа Карлсон.
Когда эти разговоры, будто через переводчика, допрашивающего пленного, были в самом разгаре, у капитана произошла странная встреча. На той самой Фрунзенской набережной к нему подошёл странный человек и представился Петром Петровичем. Капитан знал, люди из какой организации представляются по имени-отчеству. Отказываться от разговора было неразумно, и они продолжили в баре. Пётр Петрович сразу взял быка за рога и спросил, что знает капитан о «Московском бите». «Московский бит» был видом биткоина, изобретением двух военных математиков, сделанных давным-давно в одном закрытом военном городке. Один из математиков исчез ещё в девяностые, кажется, спился и умер. А второй оказался в Генеральном штабе, имея большие звёзды на погонах. Капитану не стоило большого труда угадать в этом рассказе фамилию своего начальника.
Пётр Петрович не о чём не просил, разве о том, чтобы встречаться время от времени и говорить о жизни. Молодому человеку в большом городе тяжело, особенно, если он не продаётся, а служит.
Они действительно стали встречаться и «Московский бит» уже не всплывал в их разговорах. Говорили обо всём: о сладкой жизни, путешествиях и женщинах. И о деньгах, конечно,
― Люди не понимают, что такое деньги, ― говорил Пётр Петрович. ― Никаких денег, по сути, нет. Есть только справки о доверии, иногда красиво напечатанные, а иногда не напечатанные вовсе. Всё остальное ― глупости, эмоции и человеческая гордыня. Шинель гоголевского героя стоила 150 рублей, но на наши деньги это почти десять тысяч зелёных иностранных денег. Заячий тулупчик ценой в пятнадцать целковых, подаренный душегубу, можно оценить теперь в сто тысяч. Героиня Достоевского бросала в камин те сто тысяч, а нынче это больше ста миллионов долларов. Но если вынуть эти деньги из камина и ждать сто лет, они превратятся в труху, а не в сто миллионов. Всё меняется, а деньги ― всего лишь отсроченный ресурс. Люди доверяют государству, но вдруг оно отказывается от своих обязательств, и былые накопления превращаются в порошок, мусор, негодный даже нумизмату. Цифровая валюта ― есть не что иное, как электронная запись доверия одних людей другим.
Как-то в баре Петра Петровича окликнул крупный мужчина, по виду похожий на толстого состоятельного крота.
― Порфирий! ― орал крот, ― вот ты где! Вербуешь малыша?
Пётр Петрович рассмеялся, но было видно, что он недоволен.
― Нет, я Пётр Петрович, Порфирий ― это прозвище. От «Порфироносный», понимаете… такое. Я ведь в прошлом византинист. Истфак, увлечения молодости, цари в алых облачениях, колесницы и неминуемая гибель Второго Рима.
Толстому состоятельному кроту, впрочем, разрешили подсесть за столик.
― Берегитесь, Лебядкин, ― предупредил Пётр Петрович, впервые назвав капитана по фамилии, и капитан понял, что фамилии Петра Петровича он так и не узнал. ― Берегитесь, мой однокурсник Свидригайлов держит порностудию и первым делом будет вербовать вас в актёры.
― А что? ― хохотнул Свидригайлов. ― У него хорошая фигура, тут вот изгибчик такой… Но приходите, мой юный друг, сами увидите, у нас интересно. У вас сколько сантиметров?
Капитан сходил к Свидригайлову, но не был впечатлён. Злые пульсы по-прежнему бились у него в висках только, когда он думал о госпоже Карлсон.