Птица-лира

Когда дверь у нее за спиной приоткрылась, Лора не решилась отвести глаза от экрана. Мурашки побежали по коже, пробил озноб. Она сидела оцепенев. В квартире они остались вдвоем, она слышала, как уходила Бо, слышала обрывки их разговора, запрещала себе вслушиваться – из уважения. Она разрушила их отношения, так хотя бы не мешать им попрощаться по-человечески, разобраться в том, что произошло. Пока все это происходило, она лежала в постели с широко раскрытыми глазами, не чувствуя, вопреки позднему часу, усталости. В комнате пахло Соломоном – тот самый запах, что она учуяла в первый день в лесу.

Она почувствовала его прежде, чем учуяла его запах.

Она учуяла в дыхании ветра его запах прежде, чем его увидела.

Она наблюдала за ним, прежде чем он ощутил ее присутствие.

Глядя на него из-за дерева, она поддалась необоримому желанию – чтобы и он увидел ее. Не так, как было в детстве. Тогда она следила за детьми, играющими в лесу, и хотела бы поиграть с ними, но знала, что нельзя, и по большей части ее вполне устраивала роль наблюдательницы. Этого было достаточно. Но когда в тот день она встретила в лесу Соломона, она словно утратила разум – эгоистически хотела привлечь его взгляд. Намеренно стала издавать звуки, чтобы он обернулся. Этот момент навсегда изменил ее жизнь. Не смерть матери, не решение Гаги поселить ее в коттедже, не смерть отца. Самый рискованный шаг, на который Лора отважилась за всю свою жизнь, – звук, которым она привлекла внимание Соломона. Она хотела, чтобы этот мужчина ее увидел.

И на миг там, в лесу, он принадлежал ей.

Тогда все изменилось, жизнь распалась на две части: до встречи с Соломоном и после.

Жесткий ком встал в горле: Лора вспоминала, как мечтала о прикосновении его рук, о его поцелуях, как пыталась себе это представить, напрягая воображение. Сила или нежность? Каким будет его поцелуй? Краем глаза она следила за ним и Бо, видела, что в нем есть доброта и мягкость, гадала, будет ли он и с ней таким – или совсем другим? Не могла отделаться от мыслей о вкусе его кожи, его языка. С той самой минуты, как увидела его, – все время об этом думала.

Она знала, что не имеет на это права. Запрещала себе эти мысли, но ее все равно тянуло к нему. Мама и Гага учили ее: нельзя отбивать мужчину у другой женщины. Они бы ее поведение не одобрили, она и сама была собой недовольна, хотя это вроде бы всего лишь мысли. Уцепилась за Соломона, как утопающий за плот, ни о ком больше не думая. Она понадеялась, что разлука, поездка в Австралию, это огромное расстояние помогут оторваться от него. Или знакомства с другими мужчинами. Может быть, ее чувство так болезненно обострено потому, что она никого другого не знала. Но напрасно она на это надеялась.

Не помогли ей ни новые знакомства, ни отвлечения. Его запах… не просто его любимый одеколон, но запах его кожи. Пока она жила в его квартире, спала в его комнате, этот запах окутывал ее со всех сторон. Она утыкалась лицом в подушку, вжималась в подушку – словно к нему прижималась лицом. И стонала от разочарования, потому что всего этого было мало. Чувствовать его запах вокруг, быть так близко к нему, но снаружи. Нет, всего этого мало. Этой ночью она не смогла уснуть, перебралась на диван, чтобы хоть как-то отвлечься.

Почувствовав его присутствие за спиной, она замерла, не дыша. Закрыла глаза – а фильм тем временем продолжался, – ждала, что он подойдет, его губы на ее затылке, его руки на ее бедрах, повсюду. Эти мысли – и его близость – напугали ее. Лора поспешно открыла глаза, заставила себя сосредоточиться на фильме, на том, что говорили ее отец и дядя. Сердце сильно стучало, и не потому, что она вновь видела отца.

Пока что этот фильм ничем ее не порадовал. Пожалуй, даже усугубил ее одиночество. Она надеялась ощутить связь, обрести корни, чтобы голова больше не кружилась, найти какую-то точку опоры посреди всего, что с ней происходило. Вернуть себе чувства, вернуть слух, вернуть свои звуки. Но она не могла избавиться от обиды: все время, пока снимался этот фильм, она жила там же, на ферме, но в фильме нет ни следа, ни намека на ее существование.

– Вы никогда не думали жениться, завести детей? – задала Бо вопрос им обоим, и Лора насторожилась.

Джо покачал головой, чуть посмеиваясь, чуть смущаясь. Жениться? Его старое морщинистое лицо при таком вопросе вдруг превратилось в лицо застенчивого подростка.

– У меня тут дела. На ферме. Полным-полно.

– Конечно, какая баба его захочет? – поддразнил Том.

– А ты, Том? Никогда не думал о браке, о семье?

Обдумывая этот вопрос, он молчал дольше, чем Джо.

– Все, что у меня есть, все, что мне нужно, – здесь, на этой горе.

Лора нажала на паузу. Снова сильно забилось сердце – и на этот раз из-за отца. Она перемотала и снова просмотрела эту сцену. Следила за тем, как Бо задает один и тот же вопрос двум мужчинам, склонившимся над копнами сена, кепки заслоняют их лица. Рейчел – великий оператор, но эти двое близнецов сами по себе – благодарнейший материал для кино. Они и состарились одинаково.

Еще раз та же сцена.

Ее отец.