Птица малая

– Черт, Эмилио, не знаю, как сказать… возможно, Бог столь же реален для тебя, как мы с Джорджем друг для друга… Нам обоим едва исполнилось двадцать в те допотопные времена, когда мы с ним поженились. И, поверь мне, никто не может прожить вместе сорок лет, не заметив на этом пути пару-тройку привлекательных альтернатив.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, однако она подняла руку.

– Подожди. Я намереваюсь одарить тебя добровольным советом, мой дорогой. Я понимаю, что он может показаться тебе легкомысленным, только не надо изображать, что ты не чувствуешь того, что чувствуешь на самом деле. Я о том, как все проваливается в пекло. Чувства представляют собой неопровержимый факт, – проговорила она чуть более жестким тоном, трогаясь с места. – Их надо видеть, с ними надо как-то справляться. Надо видеть себя насквозь, самым честным и решительным образом. Если Бог – белый пушистый пригородный зайка из среднего класса, что далеко не так, насколько я понимаю, дело заключается в том, что делать с тем, что тебе действительно важно.

Они уже видели Джорджа, сидевшего в пятне света на приступке возле крыльца, дожидаясь их. Голос ее прозвучал едва ли не нежно:

– Возможно, Бог сильнее возлюбит тебя, когда потом ты вернешься к Нему, исцелив свое сердце.

Эмилио на прощание поцеловал Энн, помахал Джорджу и направился в кампус университета, осознавая, что теперь ему есть над чем подумать. Энн остановилась на крыльце возле Джорджа. Однако, прежде чем Эмилио успел достаточно удалиться, окликнула:

– Эй, а что там я получила за контрольную середины семестра?

– Восемьдесят шесть. Напутала в творительном падеже.

– Вот дерьмо! – воскликнула она, провожая его во тьму звонким смехом.

B понедельник, к утру, Эмилио пришел к кое-каким выводам. Он не стал сбривать бороду, однако несколько подправил свои манеры, сделавшись столь же нейтральным англосаксом как Бо Бриджес[16]. София Мендес определенным образом слегка расслабилась. He позволяя себе лишних слов, он принял тот ритм вопросов и ответов, который наиболее устраивал ее. Работа пошла более гладко.

Он начал встречаться с Джорджем Эдвардсом на тренировочном круге и пробегать с ним часть дистанции. Эмилио решил пробежать десять километров в предстоящем весной соревновании. Джордж, намеревавшийся бежать марафон, был рад обществу.

– Десятки стыдиться не стоит, – заверил он Эмилио, ухмыляясь. Кроме того, он нашел себе работу в средней школе, находящейся в бедном районе Восточного Кливленда. Свою энергию он приносил Богу.

В конечном счете Эмилио был вознагражден неким подобием дружеского общения. София Мендес несколько недель откладывала встречи, а потом дала знать, что может кое-что показать ему. Он пригласил ее в свой кабинет, и она запросила систему, вызвав файл из сети.

Пригласив его сесть в кресло и усевшись возле него, сказала:

– Начнем с начала. Итак, вас направили в миссию, причем местный язык вам неизвестен, вы его не изучали и никакими формальными инструкциями не располагаете.

Он выполнил полученное указание. И через несколько минут начал вертеться в кресле, задавать случайные вопросы, следуя разного уровня инструкциям. Присутствовал весь накопленный им за годы опыт, даже использование песен. Все, что он знал и умел, упорядоченное и систематизированное, пропущенное через призму ее блестящего интеллекта. По прошествии нескольких часов он отодвинулся от стола и посмотрел ей в глаза, светившиеся радостью.

– Красота, – произнес Эмилио несколько двусмысленно, – какая красота.

И впервые увидел ее улыбку, короткую, лишь на мгновение вытеснившую привычную маску жесткого достоинства. Она встала.

– Спасибо.

Она помедлила, а потом произнесла уверенным тоном:

– Это была интересная работа. Мне было приятно работать с вами.

Эмилио поднялся, так как было ясно, что девушка собирается уйти.

– И чем же вы займетесь теперь? Получите деньги и на пляж… загорать?

Она внимательно посмотрела на него:

– Ну, вы действительно ничего не знаете обо мне.

– То есть вы ведете очень уединенный образ жизни, наверное. – Теперь уже он, не понимая, глядел на нее.

– Значит, вы не знаете, что это такое? – спросила она, показав на металлический браслет, который всегда был на ее руке. Конечно, он замечал это бесхитростное украшение, соответствующее ее привычке просто одеваться. – Я получаю только стипендию, средства на жизнь. Плата за работу уходит моему брокеру. Он заключил со мной контракт, когда мне было пятнадцать лет. Он платил за мое образование, и пока я не расплачусь с ним, меня нельзя нанимать напрямую. Я не могу снять идентификационный браслет. Он защищает интересы брокера. Я думала, что подобные договоренности являются общеизвестной практикой.

– Но это же незаконно, – возразил Эмилио, когда к нему вернулся дар речи. – Это рабство.