Птица малая

Даже пребывая в полусне, люди жадно впитывали впечатления. Разносимый ветром аромат тысяч растений, столь же разных, как виноград, сосна, капуста, лимон, жасмин, но не похожих ни на что земное; густой и влажный запах разложения, вызванного бактериями иного мира; мускусные нотки смятой травы, в которой они лежали, — впечатления превосходили их способность постигать и классифицировать. Прошло три рассвета и три заката; в течение длинного дня один хор поющих, орущих, стрекочущих существ много раз сменялся другим. Иногда звук удавалось соотнести с животным, которое его издало: визг испускали похожие на ящериц твари, которых люди назвали зелеными карликами; поразительно громкий скрежет производило маленькое чешуйчатое двуногое, обитавшее в здешнем подлеске. Чаще всего звуки были полны тайны, как и Бог, которому поклонялись некоторые из гостей.

За пределы поляны земляне выбирались нечасто и ходили парами, всегда держась в поле видимости катера и лагеря. Но проведя вместе столько времени, все они изредка нарушали предписание Д. У. и искали уединения, чтобы совладать со свежими впечатлениями, обдумать и переварить их, а затем шагнуть к новым чудесам. Поэтому София не удивилась, наткнувшись на Эмилио, который сидел один, привалившись спиной к глыбе камня, похожего на песчаник. Его глаза были закрыты. Возможно, он спал.

Бывают моменты, подумала она позже, когда реальность вдруг словно сдвигается, как кусочки цветного стекла в калейдоскопе. Глядя вниз на Сандоса, видя его неподвижным и не ведающим, что на него смотрят, София внезапно поняла, что он уже не молод. И была изумлена волной чувства, охватившего ее.

Эмилио постоянно трудился или учился и благодаря своей активности и чувству юмора казался лишенным возраста. Поработав вместе с ним, София узнала кое-что о его жизни и признала в нем родственную душу: всегда лицом к лицу с неизведанным, стартующий раз за разом — в новом месте, в новых обстоятельствах, с новыми языками, новыми людьми, в новой должности. Это у них было общим: постоянное напряженное противоборство с переменами, ощущение, будто тебя растили в парнике, принудив расцвести слишком рано, изнуряющий азарт от того, что справляешься с непосильной задачей не только с успехом, но и с изяществом.

К тому же Эмилио был гибким, легко приноравливающимся, но не властным. Возможно, он ощущал себя искусным ремесленником, выполняющим заказ. Интересно, подумала София, он хотя бы раз в своей жизни отдал прямой приказ? Если бы она доверила Эмилио Сандосу обучать себя языку, то могла бы даже не заподозрить о существовании повелительного наклонения. Все это, вероятно, развило в нем то, что София всегда воспринимала как некую незрелость, готовность подчиниться авторитету, странную во взрослом, умном и энергичном человеке, но являвшуюся неотъемлемой частью иезуитской натуры. Свойство не то чтобы детское, но, несомненно, присущее в первую очередь детям. Она вдруг отметила, что его веки в складках, а морщины по углам рта резче, чем при их первой встрече. Половина жизни, подумала София, отдана его ревнивому Богу.

Возможно, треть моей жизни отдана Жоберу, вспомнила она, а перед этим… Кто я такая, чтобы судить о растраченной жизни?

Бесшумно ступая по рыхлой земле и траве, София приблизилась к нему, молча опустилась на колени. Прядь волос возле лица Эмилио серебрилась на черном фоне. Она потянулась, чтобы коснуться ее, как трогают бабочку. Почувствовав движение, Эмилио открыл глаза, и София спрятала чувства, совсем как Энн.

— Сандос! — воскликнула она, легонько ухватив волосы Эмилио и подтянув их к его глазам. — Взгляните на это! Вы седеете, старик!

Он засмеялся. Улыбнувшись в ответ, София встала, озираясь, словно в этом мире было что-то (если не все), что интересовало ее сейчас больше мужчины, от которого она только что отвернулась.

— Итак, вы довольны своим выбором?

Не дождавшись ответа, Эмилио спросил опять:

— Радуетесь, что вы здесь?

— Да, я довольна своим выбором.

Перед тем как повернуться к нему, София посмотрела на лес, и, поведя рукой вокруг, спросила.

— Это оправдывает все потери, разве нет?

Она всегда знала, что ему известно, кем она была, и сейчас вновь задумалась, насколько это омрачает его мысли о ней.

— Прошлой ночью мне приснился сон, — сообщил Эмилио. — Я плыл в воздухе. И во сне я сказал себе: интересно, а почему я раньше не попробовал? Ведь это так легко.

— Дендритная конструкция, опосредованно отраженная в быстром сне, — сказала София. — Ваш мозг пытается сформировать отклик на длительную невесомость, за которой последовала новая сенсорная информация.

Прищурив глаза, Эмилио оглядел ее.

— Вы слишком долго общались с Энн. Да что за женщины в этой миссии? — вдруг вопросил он. — Если посмотреть в словаре слово «прозаический», то, наверное, прочтешь: «Невосприимчивый к поэзии. Смотри также София Мендес.» А мне почему-то кажется, что грезы — это откровения души.

Он молился, поняла София, а не спал.