Птица не упадет

На заднем дворе бродил молодой петух, спасшийся от мародеров. Марку с полчаса пришлось за ним гоняться, прежде чем камень сбил птицу с крыши в облаке перьев. Ощипанный и выпотрошенный, петух отправился в котелок над костром, который Марк развел не сходя с места. Пока петух варился, у парня явилась неожиданная мысль. Он вернулся в спальню деда и в дальнем углу, где когда-то стояла большая медная кровать, наклонился и поискал нужную половицу. Нажал острием ножа на шляпку единственного гвоздя и поднял доску.

Просунув руку в открывшееся отверстие, он достал толстую пачку конвертов, перевязанных полоской сыромятной кожи. Марк перебрал края пачки и увидел, что ни один не распечатан. На всех адрес надписан его собственным почерком. Все конверты тщательно хранились в этом тайнике. Но здесь были не все письма. Последовательность неожиданно обрывалась, и Марк, проверяя штемпели на последнем конверте, обнаружил, что тот пришел одиннадцать месяцев назад. Парень ощутил удушье и острый привкус слез.

Отложив письма, Марк снова пошарил в тайнике и достал банку из-под чая с изображением пожилой женщины в очках на крышке — казну старика.

Марк отнес находки на задний двор, потому что летний день подходил к концу и в комнатах быстро темнело. Сел на ступеньках кухни и открыл банку.

Здесь в кожаном мешочке лежало сорок золотых соверенов, одни с бородатой головой Крюгера, прежнего президента Южно-Африканской республики, другие с изображениями королей Эдуарда и Георга. Марк сунул мешочек во внутренний карман куртки и в угасающем свете принялся разглядывать другие сокровища старика. Фотографии бабушки Алисы, еще молодой женщины, пожелтевшие и потрепанные от старости, свидетельство о браке, старые газетные вырезки времен Бурской войны, дешевые женские украшения, те же, что на фотографиях Алисы, медаль в коробочке, Королевская медаль Южной Африки с шестью нашивками, в том числе за бои у Тугелы и Ледисмита и Трансваальскую кампанию, табели Марка из Ледибургской школы и диплом университетского колледжа в Порт-Натале — его с присущим неграмотным людям преклонением перед ученостью и печатным словом старик особенно ценил. Деду пришлось продать часть племенного скота, чтобы заплатить за обучение Марка — вот как высоко он ставил образование. Кроме соверенов, в банке не было ничего существенного, но для старика все это было бесценным. Марк старательно уложил все обратно и спрятал в ранец.

С последними лучами солнца Марк съел жесткого петуха и фрукты и, завернувшись на полу в свое одеяло, стал размышлять.

Он теперь знал, что старик, где бы он ни был, намеревался вернуться в Андерсленд. Иначе он не оставил бы свои сокровища.

Марка разбудил пинок в ребра, он заворочался и сел, охнув от боли.

— Вставай. Поднимай задницу и убирайся.

Еще не совсем рассвело, но Марк разглядел черты этого человека. Чисто выбритый, с массивной челюстью, а зубы как будто подпилены, чтобы образовать ровную линию; на фоне загорелой кожи они кажутся очень белыми. Голова круглая, как пушечное ядро, и кажется увесистой, потому что сидит на толстой шее низко, как у боксера-тяжеловеса.

— Вставай! — повторил незнакомец и собрался снова пнуть Марка.

Марк вскочил и приготовился защищаться. Он обнаружил, что человек ниже его ростом, но крепко сложен, с широкими массивными плечами и такой же крепкой, как голова, фигурой.

— Это частное владение, и нам здесь не нужны бродяги.

— Я не бродяга, — начал Марк, но его слова оборвал громкий резкий хохот.

— Ну да, у тебя модный костюм, и твой «роллс» припаркован у дверей.

— Вы только что меня ударили. А я между прочим Марк Андерс. Эта земля принадлежит моему деду Джону Андерсу…

Парню показалось, что он заметил в глазах незнакомца странное выражение — сомнение, тревогу? Тот быстро, нервно облизнул губы, но, когда заговорил, его голос звучал спокойно и ровно:

— Мне об этом ничего не известно. Теперь земля принадлежит Ледибургской компании недвижимости, а я служу там десятником, и ни я, ни компания не желаем, чтобы ты тут болтался. — Он помолчал, расставив ноги, ссутулив плечи и выставив вперед тяжелую челюсть. — И еще мне нравится время от времени пробивать кому-нибудь башку, а я очень давно этого не делал.

Они смотрели друг на друга, и Марк неожиданно почувствовал гнев. Ему хотелось принять вызов этого человека, хотя он понимал, насколько тот силен и опасен. У него была наружность убийцы, он сильный и тяжелый. Марк взял себя в руки и тоже ссутулился.

Его мучитель заметил это с явным облегчением. Он едва заметно улыбнулся, сжимая челюсти, как что взбухли жилы на шее, и принялся покачиваться с носка на пятку. Марк испытывал отвращение к насилию: слишком много его было в прошлом, да и причины драться он не видел. Он отвернулся и подобрал свою обувь.

Человек следил, как он одевается, может быть, разочарованный, но готовый к дальнейшей стычке. Надевая ранец на плечо, Марк спросил:

— Как вас зовут?

Человек, все еще настроенный на драку, сразу ответил:

— Друзья зовут меня Хобди.

— А дальше?

— Просто Хобди!

— Я этого не забуду, — произнес Марк. — Вы молодчина, Хобди.