Птица не упадет

По берегам Бубези леопарды водились во множестве, Марк почти ежедневно видел их следы, а по ночам слышал их кашель. Леопард и куду всегда последними уступают человеку и цивилизации. Природная хитрость и умение скрываться защищают их, когда остальные виды уже истреблены. И теперь у Марка появился шанс увидеть зверя. Тропа в густых прибрежных кустах была короткая, и ему хотелось увидеть хотя бы промельк желтого цвета в глубокой тени, что-нибудь определенное, точное доказательство для дневника; он хотел добавить еще один вид в список подлежащих охране. Марк осторожно обходил кусты, его взгляд перемещался с густой зеленой стены на землю под ногами: нужно увидеть если не самого зверя, то хотя бы его след.

Сразу над крутым речным обрывом он резко остановился и посмотрел вниз, а потом опустился на одно колено.

Это были не следы леопарда — другие, которые он сразу узнал. Никаких отличительных признаков: ни отсутствующего пальца, ни шрама или уродства, но наметанный глаз Марка сразу узнал форму и размер следа, особенности походки этого человека с отставленным большим пальцем, ширину шага и то впечатление осторожности, которое оставляет след с сильно вдавленным отпечатком большого пальца.

— Пунгуше, — негромко сказал Марк.

Шакал снова за работой. След двойной, он углубляется в чащу и выходит из нее. Тот, что ведет внутрь, глубже, расстояние между отпечатками меньше, как будто человек нес какую-то тяжесть; выходящий след мельче, человек шел налегке.

Марк медленно двинулся по следам в сторону чащи. Каждые несколько шагов он надолго останавливался и внимательно разглядывал подлесок или приседал под нависшими ветвями и лианами, чтобы лучше видеть.

Теперь, когда он знал, что найдет, приятное возбуждение сменилось холодным гневом и сознанием опасности.

В густой тени зарослей его внимание привлекло что-то белое. Он несколько мгновений смотрел, прежде чем понял, что это: сорванная когтями терзаемого болью зверя кора, длинные рваные полосы на темном стволе. Гнев проскользнул в живот, как разворачивающая кольца змея.

Он двинулся в сторону и чуть вперед, теперь держа ружье низко, у бедра, наготове; сделал три шага и остановился.

На краю чащи — участок примятой травы, мягкая черная почва взрыта и потревожена, как будто здесь таскали туда и сюда что-то тяжелое; одинокий солнечный луч осветил красное пятнышко, которое могло быть лепестком цветка или каплей крови.

Здесь Марк услышал другой звук, звон металла о металл, звена о звено; в темной глубине зарослей трясли стальную цепь. Теперь Марк знал, где лежит зверь, и пошел в ту сторону, осторожно делая шаг за шагом, сняв ружье с предохранителя и держа его высоко, у груди.

Снова что-то белое, неестественное белое, круглое пятно на фоне темной листвы. Он застыл, глядя на него. Прошли долгие секунды, прежде чем он понял, что это — срезанный ствол, короткий, раздвоенный, толщиной в запястье девушки; срез недавний, смола еще выделяется каплями винного цвета. Марк увидел изгиб ворованной проволоки, которой цепь крепилась к срезанному стволу. Этот ствол служил якорем, он удерживал пойманное животное, не позволяя потянуть очень сильно, порвать свою плоть, но освободиться.

Цепь снова звякнула.

Леопард был в двадцати шагах от него. Марк точно знал, где зверь, но все равно не видел его; он напряженно думал, вспоминая все, что знал об этом животном, все дедовы рассказы. «Ты не увидишь его, пока он не придет, и даже когда он придет, это будет вспышка желтого света, как солнечный луч. Он не предупредит тебя рычанием, как лев. Он подойдет без единого звука и не станет вцепляться в руку или рвать плечо. Он нацелится тебе в голову. Он все знает о двуногих животных, потому что питается в основном бабуинами, поэтому знает, где у тебя голова. Он снесет тебе темя быстрей, чем ты вскрываешь яйцо за завтраком, а его задние лапы тем временем займутся твоим животом.

Ты видел, как кошка лежит на спине и лягает тебя задними лапами, когда ты чешешь ей брюхо. Леопард та же кошка, но вспорет тебе живот, как цыпленку, и, даже если охотников четверо, он убьет троих, прежде чем четвертый поднесет ружье к плечу».

Марк стоял совершенно неподвижно и ждал. Он не видел зверя, но чувствовал его, чувствовал его взгляд, который жег кожу, как лапки ползущего ядовитого насекомого, и вспомнил мраморно-белый шрам, который однажды, осоловев после виски, показал ему Шон Кортни, подняв рубашку и напрягая мышцы, так что на коже проступили все рубцы. «Леопард, — сказал Шон. — Дьявольская кошка, злее сволочи нет во всем буше».

Марк почувствовал, как ноги сами собой начинают медленное движение вспять; зашуршала листва. Он может уйти и вернуться, когда стервятники подскажут, что зверь издох или слишком слаб, чтобы быть опасным. Потом он представил себе ужас и боль зверя, и вдруг тот перестал быть зверем и стал его, Марка, животным, его подопечным, которого он обязан защищать. И Марк шагнул вперед.