Птица-пересмешник

– На все воля Божья,— сказал Питер.

– Что ж,— произнес, Ганнибал,— теперь, когда всю эту заваренную вами кашу удалось расхлебать, я отниму у Питера еще немножечко времени — если, конечно, эта паршивка хоть ненадолго оставит его в покое… Питер, у меня к тебе будет вот какое задание: я задумал выпуск нового, исправленного издания своей книги.

– Это какой же?

– «Зенкали. Фрагментарный путеводитель для случайного приезжего».

– Так это… ваша?! — спросил изумленный Питер.

– «Ваша»! Ты еще спрашиваешь «ваша»! Ну а кто еще на острове, по-твоему, обладает такой эрудицией и таким блестящим знанием английского, чтобы проделать столь титаническую работу? — спросил Ганнибал.

– Так вы действительно собираетесь готовить новое, исправленное издание? — спросил Питер.

– Безусловно,— ответил Ганнибал,— если ты готов мне помочь.

– Я-то готов, но мы сначала хотели бы провести медовый месяц,— сказал Питер.

– Как — медовый месяц? Вы же еще не повенчаны! —

удивился Ганнибал.

– Мы решили поступить наоборот,— как бы извиняясь, объяснила Одри.— Сначала медовый месяц, потом венчаться.

– О Святой Павел и двенадцать апостолов! Так, стало быть, моя дочь будет стоять перед алтарем и каяться во всех грехах?! — воскликнул Симон, бия себя в лоб.— Только из-за чистоты души моей я не потерплю такого!

– Если не секрет, где вы намерены провести этот странный предсвадебный медовый месяц? — поинтересовался Ганнибал.

– Как это — где? — перебила Джу, выскакивая из гамака.— Черт побери, есть только одно подходящее место. ДОЛИНА ПЕРЕСМЕШНИКОВ.

эпилог

– Ты можешь притиснуться ко мне поближе? — спросил он.

– Никак, Питер. Ты и так умудрился втиснуть два тела в спальный мешок, рассчитанный на одного. Куда уж ближе?

– Ну, еще поближе,— сказал он, довольный.

Лунный свет струился на причудливо толстые переплетающиеся фигуры деревьев омбу, хранивших покой влюбленных, а ветви окружающих их кустов мерцали от множества светлячков.

– Когда ты в первый раз решила, что любишь меня? — спросил Питер, не боясь показаться банальным.

– Сразу, как только увидела,— с удивлением сказала Одри.— А почему ты спрашиваешь?

Питер осторожно поднялся на локте и взглянул на ее лицо.

– Сразу? — переспросил он, потрясенный услышанным.— Напомни, когда ты меня впервые увидела?

– Как когда? В то утро, когда ты пришел к Ганнибалу. Ты был таким лапочкой… Ну как брошенный щеночек.

– Вот спасибо,— холодно сказал Питер.— Это самый романтический комплимент, который я когда-либо слышал.

– Так я же не в том смысле. Я имела в виду — хорошенький щеночек,— запротестовала Одри.— Ну, такой, как в зоомагазинах, что невозможно удержаться!

– Понятно. Такой же кудлатый?

– Ну да. И такой же вислоухий и беспомощный. Он тебе на полу будет лужу делать, будет туфли грызть, а все равно — такая лапочка!

– Да что ты говоришь! Разве я в твоем присутствии когда-нибудь заикался о желании сделать лужу на полу? Или погрызть твою обувь — туфли, тапки, сапоги или что там еще?

– Да нет, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду,— сказала Одри.— Не притворяйся тупицей.

Пауза.

– Ну, хорошо. Ты знаешь, что происходит с этими очаровательными щенками после того, как их приносишь

из зоомагазина? — продолжал Питер.

– А что?

– Из них получаются волкодавы.

– Я всегда мечтала о собственном волкодаве! — мечтательно сказала Одри.

– Ну а я вот не влюбился в тебя с первого взгляда,— заговорщицки сказал Питер.— Ты показалась мне привлекательной, но не более того.

– Что-что, а я-то хорошо запомнила, как ты посмотрел на меня в первый раз. У тебя был взгляд похотливого развратника — точь-в-точь как у молодца-итальянца, только-только ставшего мужчиной,— сказала Одри.

– Ну уж нет! — раздраженно сказал Питер.— Я не глядел на тебя взглядом похотливого развратника.

– Глядел. И своим первым же взглядом не только раздел, но и затащил в постель,— сказала Одри.— Что я пережила, одному Богу известно.

– Позвольте с вами не согласиться,— сурово сказал Питер.— Я в жизни не позволял себе бросить такой взгляд на женщину.

– Я так и поняла,— сказала Одри.— Вот почему мне это так понравилось.

– Вот уж не думал, что наша первая с тобой ссора будет в спальном мешке,— сказал Питер.— Здесь и места-то маловато! Даже подушками не побросаешься!

– Согласна. В спальном мешке маловато места — и не только для ссоры,— жалобно сказала Одри.

– Ничего. При желании найти можно. Я покажу.

Воцарилась тишина.

– Ты мой маленький, мой миленький волчонок,— наконец сказала Одри.

– Да еще такой, который проявляет ловкость в стесненных обстоятельствах,— сказал Питер.

– Да еще какую ловкость! — согласилась Одри.

…Луна совершала свой неслышный путь по небу, и под ее лучами словно оживали деревья омбу — казалось, будто они переходили с места на место или собирались в группы, словно заговорщики. Светляки, будто крохотные карманные фонарики, освещали свой замкнутый мирок зеленым пульсирующим светом. На бескрайней черноте небосвода оставляли следы падающие звезды, а неподвижные сияли, словно сосульки, освещенные солнцем. Луна, прежде золотая, как лепестки подсолнуха, стала бледной, словно поганка.