Птица-пересмешник

Наконец в трубке раздался такой хлопок, что она чуть было не взорвалась, как граната. Зато связь с дворцом была установлена, причем трубку взял сам король.

–– Простите за столь поздний звонок, – сказал Ганнибал, – но у меня для вас сообщение чрезвычайной важности. Питер Флокс и Одри Дэмиэн сделали величайшее открытие, и я думаю, вам нужно доложить об этом в первую очередь. Могли бы мы прибыть к вам и рассказать?

– Разумеется, –ответил Кинги, – коль скоро это так важно.

– Боюсь, это произведет эффект разорвавшейся бомбы, – серьезно сказал Ганнибал. – Это не телефонный разговор. Сейчас подъедем.

Когда Ганнибал и юные первооткрыватели добрались до дворца, он был весь в огнях. Гостей долго вели по длинным мраморным коридорам, наконец перед ними распахнулись огромные двойные двери и они вошли в большую гостиную, уставленную кушетками с немыслимым количеством подушек и странной неуклюжей викторианской мебелью. На одной из кушеток, почти утопая в ней, возлежал Кинги со своим сыном-наследником, принцем Та-либутом двух лет от роду. Мальчуган прыгал у папаши на животе и визжал от радости, когда родитель щекотал его. На другой кушетке сидела высокая стройная зенкалийка редкостной красоты – принцесса Матисса. Она встала, грациозным жестом поприветствовала гостей и предложила напитки, а затем взяла за руку своего не в меру расшалившегося отпрыска и легкой поступью вышла из зала.

– Ну что ж, – сказал Кинги, когда она покинула гостиную, – говорите без утайки, с чем пришли. Надеюсь, это не очередная вновь открытая для науки медуза? Право же, моим именем нельзя назвать больше чем одну.

– Нет, это не медуза, – сказал Ганнибал. – Это кое-что посущественней. Вот эта парочка лазила по долинам в районе реки Матакама и обнаружила в одной из них множество деревьев омбу и пересмешников.

В гостиной воцарилось долгое молчание. Король широко раскрытыми глазами смотрел на собеседников.

– Да вы что… издеваетесь надо мной? – выдавил он наконец.

– Нет, нет, это правда, – сказал Питер. – В это невозможно поверить, но это правда.

– Пятнадцать пар, – добавила Одри, – и все такие ручные! Они вам так понравятся, Кинги!

– И приблизительно четыре сотни деревьев омбу, – заключил Питер.

Кинги и Ганнибал обменялись долгими многозначительными взглядами.

– Так что же… Вы не считаете, что это замечательное открытие? – изумленно спросила Одри.

Ганнибал и Кинги, как по команде, встали со своих мест и принялись ходить взад-вперед по гостиной, словно часовые. Хоть Ганнибал и не был коротышкой, но по сравнению с Кинги он выглядел карликом. Измеряя шагами гостиную, они обменивались репликами, причем каждый, судя по всему, претендовал на роль адвоката дьявола.

– Так что же, вы не считаете великим событием обретение заново вашего старинного бога? – спросил Ганнибал.

– Это, конечно, вызовет трения с миссионерами, – сказал Кинги.

– С другой стороны, это вызовет проблемы с затоплением долины, – сказал Ганнибал.

– Мы не имеем права затоплять ее. Даже если мы сами захотим, общественное мнение воспротивится, – сказал Кинги.

– Но ведь птиц можно переловить и переселить куда-нибудь в другое место.

– А деревья омбу? Мы же не можем выкопать их и пересадить, – парировал Кинги.

– Если мы не затопим долину, весь наш с англичанами проект полетит к черту.

– Точно. А Лужа сядет в лужу и подхватит простуду, – сказал Кинги, зажмуриваясь от удовольствия.

– Но, с другой стороны, правительство Великобритании вряд ли будет обрадовано. Они попробуют оказать на нас давление.

Кинги и Ганнибал снова принялись вышагивать по гостиной, на сей раз не произнося ни слова.

– Конечно, – сказал Кинги. – Есть только один путь избежать этого.

– А именно? – спросил Ганнибал.

– А именно – затопить долину, не сказав никому ни слова.

– Точно, – сказал Ганнибал.

Питер и Одри, потрясенные, смотрели друг на друга.

– Но, с другой стороны, – рассудительно сказал Кинги, – имеем ли мы право лишать мир части его биологического наследия, а наш собственный народ – его старинного бога?

– Сказать по совести, я не нахожу ни одного аргумента, оправдывающего такой поступок, – заметил Ганнибал.

Кинги глубоко вздохнул. В его вздохе звучало отчаяние.

– Похоже, нам придется перестать деликатничать и поступиться интересами Лужи, – сказал он скорбным тоном, хотя лицо его так и сияло от удовольствия.

– Так вы – «за»? – спросил Ганнибал.

– Ну да, да, я «за», «за»! – с раздражением ответил Кинги.

– Вот и прекрасно, – с облегчением выдохнул Ганнибал.

– Но! – предупредил Кинги, подняв свой длинный толстый палец цвета шоколада. – Не избежать жуткой драчки! Не следует думать, что Лужа спокойно примет все как должное. Значит, дело надо провернуть с большой осторожностью, иначе он попытается скинуть меня и получится хорошенькая катавасия.

– А что, нельзя издать специальный указ? – спросила Одри. – Вы же король, как-никак!

– В том-то и дело, что нельзя, – сказал Кинги. – Мне нет равных, когда я веду себя как диктатор, но право же, должен быть иногда хоть какой-то проблеск демократии!