Птица-синица

Пете гнездо было хорошо видно. Но птенцов он разглядеть не мог. Зато ясно слышал их тонкий, цыплячий писк.

— Чего это они… — спросил он у Вовки.

— Есть просят…

— Тише, летит! — шепнула Галинка и схватила Петю за руку.

Маленькая пичужка опустилась на край гнезда. В клюве она держала муху. Это Петя отлично видел. Склонив головку к птенцам, она кому-то из них сунула муху в раскрытый клюв.

— Сейчас накормит и опять улетит, — шопотом проговорила Галинка.

Наконец-то Петя смог как следует разглядеть птичку! Ничуть она не была синенькая, а самая обыкновенная, серовато-бурая. Только головка у неё была зелёная да шейка белая. Птичка попрыгала на ветке, что-то чирикнула своим птенцам и снова улетела.

— Вот так всё время, — вздохнув, сказала Галинка. — Кормит да кормит, а накормить никак не может. Всё орут — есть просят. Обжоры!

— Какая же она птица-синица? — огорчился Петя. — Разве она синяя?

— Ну и что ж! — тряхнула головой Галинка. — Ну и пусть не синяя, а всё равно хорошая! Какие у неё глазки, видел? Как бусинки блестят!

— А птица-синица где? Ты говорила, что это птица-синица…

— Это ты говорил, что птица-синица.

— Нет, ты говорила!

— Вы оба говорили! — сказал Вовка. — А я говорил, что воробей. И никто не угадал.

— Значит, птица-синица живёт в другом месте? — не унимался Петя.

— Значит, в другом, — сказала Галинка.

— Пусть Петя поглядит на птенцов, — сказал Вовка. — Он ещё не видел.

Все трое выползли из кустов и подошли к гнезду. В нём, тесно прижавшись друг к другу, сидели птенцы.

Было шесть яичек — стало шесть птенцов. Все вылупились.

Вся шестёрка широко и жадно разевала жёлтые клювики и вразнобой пищала. Они ещё не оперились и были покрыты лишь прозрачным серым пушком.

«Попробуй накорми такую ораву! — думал Петя, разглядывая птенцов. — Разве одной управиться? Каждому по комарику, и то нужно шесть комаров словить!»

— Летит, летит! — вдруг крикнул Вовка. — Опять летит! Скорей, скорей в кусты!

Толкаясь, все трое нырнули в бузину.

Но вот удивительное дело! Теперь на край гнезда уселась птичка, ничуть не похожая на первую. У той была только головка зелёненькая и сама она была сероватая, а эта была вся пёстрая. Головка у неё была темноголубая, спинка красноватая, хвостик жёлто-зелёный с белой каймой.

И эта тоже прилетела с комариком в клюве, тоже сунула птенцам комара, тоже чирикнула и мигом упорхнула.

Что ж это такое? Значит, в гнезде устроились две разные птицы? Каждая вывела своих птенцов, а теперь вместе их кормят и воспитывают?

— Почему они разные? — спросил Петя.

— Разные? — удивилась Галинка.

— А мы и не заметили, что они разные! — тоже удивился Вовка.

— Конечно, разные, — сказал Петя. — Совсем разные. Почему?

— А может, они подружки, — сказала Галинка.

«Спрошу у папы, — подумал Петя. — Папа всё знает».

Как папа глядел на птенцов

Вечером Петя позвал папу смотреть гнёздышко.

— Только иди осторожно, на цыпочках, — попросил Петя, — а то птички тебя не знают, испугаются и больше не прилетят.

Папа следом за Петей полез в бузину, только не захотел садиться на землю.

— Тут у вас крапива, — сказал он, — я лучше постою.

Но птицы не прилетали. Ни та, ни другая. Наверно, они всё-таки заметили папу: ведь он был такой высокий и никак не скрывался за кустом.

— Ты лучше сядь, — тихонько попросил Петя. — Они, видишь, не летят.

— Хорошо, — сказал папа и присел на корточки.

И почти сразу же на край гнезда опустились обе птички. Сначала пёстрая, потом буренькая с зелёной головкой.

— Видишь? — шепнул Петя папе на ухо.

— Вижу, — кивнул головой папа.

— А какие разные, тоже видишь? — снова зашептал Петя.

— Тоже вижу, — ответил папа, а сам во все глаза уставился на птичек.

— Ну? — спросил Петя.

— Зяблики, — сказал папа. — Определённо зяблики.

— Оба зяблика?

— Конечно. Попестрее — зяблик-папа, посерее — зяблик-мама. Не бывает, чтобы в одном гнезде птицы разной породы поселились.

— А всё-таки это не птицы-синицы? — спросил Петя, поглядев на папу.

— Нет, — сказал папа. — Синички совсем другие. Я как-нибудь тебе покажу синицу.

Как у Пети рос подсолнух

Ещё весной Петя посадил на своей грядке четыре подсолнуха. Три почему-то не взошли. То ли Петя сунул их слишком глубоко в землю, то ли соседские куры выклевали.

Зато четвертое семечко пошло в рост.

На своей грядке Петя больше всего любил этот подсолнушек. Вокруг него Петя повыдергал все травинки, чтобы ничто не мешало подсолнуху расти, чтобы не заслоняло ему солнечных лучей, не отнимало у него воды.

Со своего подсолнуха Петя снимал толстых зелёных гусениц, потому что гусеницы жадно обгладывали у подсолнуха листья. А божьих коровок Петя, наоборот, ловил и сажал на подсолнух. Божьи коровки, сказала бабушка, — насекомые-друзья: они уничтожают тлей, прожорливых зелёных букашек.

А когда бабушка подкармливала огурцы, помидоры и капусту, чтобы всё это росло покрупнее, побольше и послаще, Петя взял да и подкормил свой подсолнушек. Он тоже вокруг него, как бабушка вокруг огурцов, помидоров и капусты, полил землю питательным удобрением из навоза, смешанного с водой.