Птица скорби

Утром я проснулась от громкого стука в дверь – это вернулся из дома жениха Тате. Мама поспешила открыть ему с радостным приветствием – ведь праздник продолжался. Пропахший домашним пивом, папа, шатаясь, прошёл в спальню, чтобы немного отдохнуть. Али дрых, накрывшись с головой одеялом, а я вышла во двор. Снова пошёл дождь, и мужчины взялись вбивать в землю колышки и натягивать зелёный шатёр. Через какое-то время на улице появился сонный Али: послонявшись среди гостей, он убежал гулять, а я должна была помогать по дому – мыть грязную посуду, подметать пол, помешивать еду на огне. Дождь закончился, роса на траве быстро испарялась под солнцем, подготовка к пиру была в самом разгаре. Женщины раскладывали по металлическим блюдам вяленую рыбу, белую варёную кассаву, зажаренные куриные тушки, ншиму. По бутылям было разлито домашнее пиво мботе – это для мужчин. Немного поспав, Тате вышел к гостям, чтобы опохмелиться. Поначалу руки его слегка дрожали, но скоро он оправился и забасил, вступив в общий разговор.

Я всё ждала, когда же меня позовут дегустировать пищу на предмет пересола или недосола, но мама шепнула мне: «Поди поищи брата» – и вытолкнула со двора.

Али с мальчишками играл на поле в футбол, пиная старый мокрый мяч.

– Гол! – завопил он, сделав небольшой круг почёта. На воротах противника стоял худой, бритый налысо мальчишка, а сами ворота были в метр шириной и просто отмечены двумя камешками.

– Эй, ты собираешься приводить себя в порядок? – сказала я. – Иди быстро в душ. Мама сказала, что, если будешь артачиться, устроит тебе хорошую порку. – Тут я немного приврала, конечно.

Али замер и хитро уставился на меня.

– Эй, ври, да не завирайся, – сказал он с нервным смешком.

– Не веришь, и не надо. – Пожав плечами, я развернулась и пошла к дому. Было жаль, что мне не дали попробовать еду, – мама так закрутилась, что забыла покормить нас, и живот сводило от голода. Али догнал меня, и мы пошли вместе, а мальчишки посмеялись нам вслед и вернулись к своему футболу.

– Она что, правда меня побьёт? – спросил Али, вытирая рукой потный лоб.

– Ну да. Ты что, не в курсе, что у нас в доме полно гостей?

Мы оба понимали, что при посторонних мама не станет бить Али. Молча кивнув, брат пошёл со мной нога в ногу.

Женщины выставили холодное угощение на коврик мпаса, а горячие блюда – на зелёный кухонный столик, который по случаю был перемещён на улицу. Горшочки и блюда с едой пыхали жаром, вкусные ароматы перемешивались с запахом влажной земли. Под навесом уже расселись мужчины в красных и пурпурных сизибах[44] с длинными развевающимися юбками. Наряд Тате сочетался с моим длинным бархатным платьем пурпурного цвета – мама специально так подбирала. Папина жилетка здорово болталась на его костлявой фигуре, и я засомневалась – в ней ли он был на предыдущем празднике, потому что несколько месяцев назад жилетка едва сходилась на нём. Мы подождали, когда все займут свои места. Прибежал Али: он принял душ и, судя по блестящему лицу, явно переборщил с вазелином. Притихший Куфе выглядывал из-за маминой спины, такое смирное поведение было ему несвойственно. И вот появились жених с невестой: они прошли к коврику мпаса и сели на почётное место. Бо Шитали скромно опустила голову, сцепив руки на коленях, – прямо как в тот день, когда тётушки учинили ей допрос насчёт беременности. Но в этот раз, следует признать, она просто соблюдала необходимый ритуал: на губах её играла лёгкая улыбка, Бо Шитали купалась во всеобщем внимании. Было радостно видеть, как Тате мирно беседует с Бо Хамфри, который согласно кивал на каждое произнесённое им слово. Ритмично били барабаны, время от времени во двор, пританцовывая, забегали дети. Али сидел рядом с мамой в своих любимых розовых штанах и новой голубой рубашке.

Перед трапезой Тате захотел прочитать молитву. Мы с Али молча переглянулись. Тате вообще никогда не молился, с чего это вдруг? Он говорил медленно, с расстановкой, демонстрируя идеальное владение английским, но его сбил надсадный кашель, сотрясший всё его тело и согнувший в три погибели. Немного отдышавшись, Тате закрыл глаза, в которых лопнули сосудики, сложил дрожащие ладони и заговорил:

– Отец наш небесный… – Он точь-в-точь повторял интонации нашего молодого пастора, хотя никогда не видел его. – Мы преклоняем перед тобой колени и возносим хвалу, чтобы ты благословил этих молодых – мою сестру Шитали и брата моего Хамфри, ради которых мы и собрались тут. – Я открыла глаза и увидела мамино удивлённое, счастливое лицо.

Все дружно закивали, а тётушка Грейс сказала «аминь» и улыбнулась. Тате продолжил:

– Перед тем как приступить к трапезе, что ты ниспослал нам, мы просим тебя, Царь Небесный, благословить эту пищу ровно так же, как ты благословлял руки, что её приготовили. И ниспошли благодать на тех, кому не посчастливилось иметь то, что имеем мы. Мы молимся во имя Христа, преисполненные благодарности. Аминь.