Птица скорби

На проходной следственного изолятора Камвалы Элиша предъявил свои документы, заполнил какие-то бумаги, и нас впустили на территорию. Атмосфера вокруг крайне тягостная, и даже кипенно-белые формы полицейских кажутся тут неуместными.

Комната свиданий. Два амбалистых охранника приводят моего Али, и я вижу, как он осунулся, лицо всё изъедено фурункулами. Он не похож на мальчишку, который просто нюхает клей, это что-то гораздо более опасное.

Какое-то время мы оба молчим, Али хмурится, а потом спрашивает с надеждой:

– Ты мне принесла чего-нибудь?

Я краснею, что не догадалась приготовить передачку, но Элиша даёт ему несколько банкнот. Али молча пересчитывает их и суёт в карман безо всяких слов благодарности.

– Что ты натворил? – спрашиваю я.

– Да ничего особенного, сестрёнка, – отвечает Али, отводя взгляд. – Во всяком случае, никого не убил. Но это уже не первый арест, и, похоже, дело кончится сроком. – Увидев, как я расстроена, он с упрёком говорит: – Не все же могут торговать телом, чтобы выжить.

Я растерянно молчу, но потом всё-таки спрашиваю:

– Но почему ты не вернулся ко мне тогда? Почему не давал о себе знать? Почему ничего не сказал?

– А ч-что я д-должен был с-сказать? – От волнения Али начал заикаться. – Я что, должен был прийти и сказать – мол, «привет, сестра, это я, меня уже дважды ловили за распространение наркотиков»? – Издав горький смешок, он опускает голову и бормочет: – Но дело даже не в этом. На меня озлился один полицейский, нинаканьенга камвана каке[119].

Я больно сжимаю кулачки и оглядываюсь на охранников: интересно, они поняли, о чём речь? Али поднимает на меня глаза и прибавляет на английском:

– Теперь уж меня надолго упекут.

– Надолго? – переспрашиваю я, чувствуя, как свербит в горле.

– Ну да, – отвечает Али. Сейчас он так похож на Тате, который всегда был добрым, порядочным человеком и не преступал закон. Всё происходящее просто не укладывается в голове.

– Ты меня обокрал, – вдруг говорю я. Нет, я не обвиняю, я скорее спрашиваю. Я с надеждой гляжу на брата, ожидая, что он как-то объяснится.

Он выдавливает из себя смешок, презрительно кивает на Элишу:

– С кем это ты припёрлась?

Меня передёргивает. Лицо Тате, а спрашивает Али.

Господи, что он несёт.

– Что будет с тобой дальше? – устало спрашиваю я.

– Ну, будет суд, на котором они скажут, какой я весь из себя плохой и опасный. Обворовываю людей, укуриваюсь вусмерть… – Али замолчал. В глубине души этот костлявый пацан с испещрённой нарывами кожей всё ещё остаётся ребёнком, именно так я его и воспринимаю сейчас. – Так ты чего пришла, Чимука?

– Потому что ты мой младший брат, – шепчу я. Нет, я не буду плакать.

– Ха-ха-ха, – хмуро сказал он. – Так кто этот чувак? – Он опять кивает в сторону Элиши, и тот осмеливается заговорить.

– Привет, Алисинда. Твоя сестра много о тебе рассказывала. – Элиша говорит с Али ласково, как с маленьким обиженным ребёнком, и я благодарно улыбаюсь. – Зовут меня Элиша Банда, и я работаю в проекте Тикондане.

– А, ийа йама хуле[120].

– Али… – Я поморщилась.

– Знаешь что, сестрёнка, ты лучше не приходи больше, – резко говорит Али и поднимается из-за стола.

– Нтави ясила[121], – гаркнул охранник, и все присутствующие загремели стульями, готовясь покинуть комнату для свиданий.

Мы вышли на улицу, под палящий зной. Должно быть, Али не хотел, чтобы его видели в таком беспомощном состоянии, – подумала я. Мою догадку подтверждает Элиша, когда мы садимся в автобус.

– Твоему брату было неудобно разговаривать при постороннем человеке, – говорит он. – Но всё равно хорошо, что мы съездили. Главное, что он жив.

Только сейчас до меня начинает доходить вся трагичность ситуации. Мой брат в тюрьме. Он больше не прикалывается и не ёрничает. Он словно скукожился до маленького несчастного мальчика.

Мы с Элишей едем в городок Тикондане.

Сегодня тут многолюдно. Во дворе возвели белый мобильный павильон, возле которого толпится народ. Я вопросительно гляжу на Элишу.

– Сегодня пятница, – напоминает он.

Ах да, бесплатные медицинские осмотры. Сердце болезненно ноет: последний раз я имела дело с докторами, когда пила таблетки, чтобы избавиться от ребёнка. Элиша останавливается, чтобы поговорить с кем-то из знакомых, а я захожу в павильон, обклеенный плакатами:

«Проверь свой ВИЧ-статус».

«На глазок не определишь».

«ВИЧ – это ещё не смертный приговор».

«Пользуйтесь презервативами».

«Бесплатные анализы крови на разные заболевания».

«Бесплатные взвешивание и замер давления».

«Бесплатная консультация доктора».

Я присаживаюсь на стул и жду своей очереди, зная, на что именно хочу провериться. Через десять минут меня подзывает улыбчивая медсестра с бейджиком «Шарон». Шарон здоровается и протягивает буклет с перечнем доступных услуг.

– Хочу сдать анализ на ВИЧ, – говорю я.