Птица солнца

Айна прикрыла лицо капюшоном. Сунула старые костлявые руки в широкие рукава и наклонилась, задувая лампу.

И постояла в темноте, думая, что предпринять. Она не станет ждать, пока избранник бога выйдет из дворца. У Айны есть доступ в дворцовую кухню. Управляющий — внук ее младшей сестры, и она часто ела там, чтобы отдохнуть от храмовой пищи. Все рабы знают ее. Будет несложно найти кого-нибудь из них, узнать, где в большом здании отыскать верховного жреца, и шепнуть ему словечко.

Она осторожно раздвинула занавеси своей кельи и выглянула. В конце коридора в настенном креплении горел один факел, но света было мало, и Айна не замечала темную женскую фигуру, ждавшую в тени, пока та не приблизилась к ней.

— Не спишь, старуха? — низкий, почти мужской, голос звучал негромко, сильные руки сомкнулись вокруг запястий Айны. — Куда это ты так поздно? Пронюхала, что Хай Бен-Амон вернулся в Опет?

— Нет, — простонала Айна. — Клянусь. — И она тщетно попыталась вырваться. Свободной рукой сестра Хака стащила с Айны капюшон и вгляделась ей в глаза.

— Ты шла к Бен-Амону?

— Нет. Клянусь. — Айна увидела в лице сестры Хаки свою смерть и закричала. Этот тонкий звук, похожий на шум ветра, внезапно оборвался, когда рука Хаки зажала старухе рот.

Из двери напротив выглянуло испуганное лицо, но сестра Хака рявкнула:

— Возвращайся к себе!

Юная ученица быстро повиновалась.

Сестра Хака втолкнула Айну обратно в келью и прижала к ложу. Одной рукой она зажимала Айне рот и ноздри, другой давила ей на грудь.

Айна яростно сопротивлялась, колотила ногами по стене, пыталась вцепиться сестре Хаке в лицо. Но все это быстро закончилось, старуха покорилась и затихла. Еще долго сестра Хака зажимала ей рот и нос, потом одной рукой потрогала костлявую грудь.

Не услышав биения сердца, она довольно кивнула, аккуратно расправила платье мертвой и вышла. Рассвет через маленькое окно осветил лицо Айны. Рот ее был раскрыт, глаза смотрели испуганно, клок седых волос прилип ко лбу.

Ланнон понимал: необходимо тщательно соблюсти все ритуалы праздника. Ясно, что перед ним очень тяжелая задача. Опету противостоит враг такой силы и безжалостности, каких еще не знала его история. Пророчество неблагоприятно. Что если он и его царство прогневали богов?

Ланнон знал, что судьба наций зависит не только от действий людей. Битвы выигрывают не только мечами. Он знал, что есть силы — иногда злые, иногда милостивые, — которые определяют исход земных событий. Он знал, что можно умилостивить разгневанного бога и заручиться доброй волей того божества, которое к тебе расположено.

Когда верховная жрица у бассейна Астарты задавала ритуальные вопросы, он тщательно следил за правильностью своих ответов, и, когда присягал богине, голос его звучал искренне.

Его окружили жрицы, легкие руки помогли ему снять одежду из пурпурного шелка. Потоки холодного воздуха ласкали нагое тело царя, когда он подошел к краю бассейна, спустился по каменным ступеням и окунулся в чистую зеленую воду.

Тело его белело под водой, длинные золотые волосы и борода блестели. Жрицы набирали в витую раковину воду и лили ему на голову.

Выйдя из бассейна, Ланнон ощутил духовную чистоту, будто священные воды смыли все заботы и вооружили его против грядущих опасностей. Он не был глубоко верующим, но в этот миг ощущал подъем духа, счастливый оттого, что посылает богам такого значительного вестника.

Мелкие личные мотивы вдруг утратили значение. Он посылает жрицу, боговдохновенную пророчицу, личность значительную и ценную. Несомненно, богиня примет ее, несомненно, Астарта не отвернется от детей Опета, в час бедствия и кары закроет своими крылами народ Ланнона.

Его вытерли; на руках, ногах и широких плечах царя отчетливо выделялись мышцы. Две жрицы надели на него просторную шелковую одежду, белую, цвета радости и веселья. Верховная жрица надела ему на шею гирлянду цветов, алых пещерных лилий с сильным сладким ароматом.

Теперь следовало пропеть хвалу богине, а затем песнь дароприношения. После недолгой тишины в пещере зазвучал голос певца.

Изумленный Ланнон завертел головой, отыскивая поющего. Он не ошибся, он узнал этот сильный красивый голос, его глубину и тембр. Волосы у Ланнона встали дыбом, а голос летел по пещере, и казалось, что поверхность зеленого бассейна волнуется от его песни.

Разинув рот, Ланнон смотрел на Хая. Тот вышел из рядов знати и военачальников и, продолжая петь, приближался к Ланнону. Руки его были распростерты в знаке солнца, рот широко раскрыт, показывая сильные белые зубы, из горла лился красивый до боли голос. Хвалебная песнь кончилась, и Хай остановился рядом с царем, глядя на него. Лицо его по-прежнему выглядело усталым, у глаз — темные пятна, бледная кожа обтянула кости, но он улыбался Ланнону с любовью.

— Хай! — в ужасе прошептал Ланнон. — Почему ты здесь? Я приказал не будить тебя.

— В такое время мое место рядом с тобой.