Птица солнца

«Там никого нет, Великий Лев ушел», – подумал он и вдруг заметил впереди движение. Лишь на мгновение два уха дернулись и снова легли, но Ланнон теперь знал, что зверь ждет его. Он почувствовал, что поневоле замедлил шаг – ноги отяжелели от страха – но заставил себя идти вперед.

«Страх разрушитель», – думал он, стараясь взбодриться, но страх холодной тяжестью лежал в желудке, как масло, и вдруг из-за туши буйвола встал Великий Лев. Он стоял, разглядывая человека, наставив уши, лениво махая хвостом, приподняв голову, и Ланнон ахнул. Принц не думал, что зверь такой большой. Он заколебался, споткнулся. Зверь был невероятно огромен, как чудовище из кошмарного сна.

Теперь их разделяло две сотни шагов, но принц упрямо шел на зверя, пряча «глаза» и следя за хвостом гигантской кошки. Чем ближе он подходил, тем более раздраженно дергался хвост.

Сто шагов. Теперь хвост гневно хлещет по бокам зверя. Кошка слегка присела, прижала уши. Ланнон теперь хорошо видел ее глаза, горящие желтые глаза на морде-маске.

Он шел вперед. Грива Великого Льва поднялась дыбом – голова от этого стала огромной – и кошка присела еще ниже. Хвост ее яростно ходил из стороны в сторону, но Ланнон не останавливался.

Теперь их разделяло всего пятьдесят шагов, и Великий Лев заревел. Глухие грозные раскаты дальнего грома, дрожь почвы во время землетрясения, грохот, с которым прибой обрушивается на берег. Ланнон остановился, этот звук парализовал его. Он стоял, окаменев, и смотрел на страшного зверя, чей гнев все усиливался.

Несколько долгих мгновений Ланнон колебался, затем резким движением, рожденным страхом, сорвал щит со спины и показал «глаза». Этих кругов оказалось довольно, чтобы еще пуще разжечь ярость зверя. Черный хвост с кисточкой неподвижно застыл, приподнятый чуть выше спины, голова низко опустилась на грудь. И зверь прыгнул.

В тот же момент Ланнон привстал на цыпочки и тоже прыгнул. Страх улетучился, и он легко побежал навстречу нападающему зверю. Он бежал наискось, заставляя Великого Льва повернуться, обнажить шею и одну сторону груди.

Ланнон держал копье прямо перед собой.

Великий Лев быстро приближался, нагнув голову, так что громадные клыки почти касались груди, изогнутые и белые, как слоновьи бивни. Казалось, он стелется по траве, и через мгновение его огромный корпус закрыл Ланнону все поле зрения.

В последний миг Ланнон слегка приподнял острие копья, целясь в уязвимое место у основания шеи, и Великий Лев всем своим весом налетел на копье, загоняя его в себя.

Копье глубоко погрузилось в пушистое коричневое тело, ушло в несопротивляющуюся плоть, и от толчка Ланнон упал на колени, но копья из рук не выпустил.

Вокруг ярилась буря, огромные волны звука захлестывали его, били в барабанные перепонки – это ревел в агонии Великий Лев. Древко копья дергалось, вырывалось из рук, било по груди, рвало кожу и тело, трясло его так, что зубы стучали, терзая язык. Ланнон не разжимал рук.

Его подняло с земли, вместе с копьем он полетел вперед – Великий Лев отскочил, – и снова бросило на землю, когда кошка прыгнула. Ланнон чувствовал, как рвутся сухожилия и мышцы у него на руках и плечах, чувствовал, как когти Великого Льва вспарывают кожу его нагрудника, ощущал слабость во всем теле, в голове мутилось, – а буря продолжала реветь и сотрясать его.

Великий Лев взревел снова, Ланнон почувствовал, что взлетает к небу, древко копья лопнуло, как хрупкая веточка, и Ланнон отлетел в сторону, сжимая в руке обломок. Он летел несколько долгих секунд, летел как птица, потом удар о землю вышиб воздух у него из легких. Испытывая сильную боль, он сел и, ошеломленный, осмотрелся, прижимая обломок копья к груди.

В десяти шагах к нему по траве полз Великий Лев. Сломанное древко копья торчало точно из того места, куда целил Ланнон. Агония Великого Льва безжалостно вогнала копье в его тело, проделав ужасную рану, из которой хлестала яркая кровь, но глаза Великого Льва не отрывались от человека, а огромные клыки стремились порвать врага.

«Умри, – подумал Ланнон, ошеломленно глядя на зверя, раздавленный схваткой, не в силах двигаться. – Умри быстрей!»

И неожиданно у хищника начался последний приступ агонии. Спина зверя изогнулась, когти рвали землю, розовая пасть широко раскрылась, зверь застонал. Последний болезненный стон, и он испустил дух.

Свидетели, стоявшие полукругом, закричали, но их радостные крики потерялись в обширности болот. Они начали медленно приближаться к одинокой фигуре царя на травянистой равнине. Только Хай побежал. Ноги у него были чересчур длинны для смятого туловища – казалось, он танцует над землей. Длинные черные пряди развевались, боевой топор он нес на плече.

Он уже был на полпути к сидящему Ланнону, когда из-за туши ближайшего буйвола показался второй Великий Лев, скрывавшийся там. Хай увидел его и закричал на бегу:

– Ланнон! Сзади! Берегись!

Ланнон оглянулся и увидел зверя. Это была самка, более светлая и гораздо более свирепая, чем самец. Она двинулась к Ланнону со смертоносной сосредоточенностью кошки, выслеживающей добычу.