Птица у твоего окна

–Так точно. Служил в Венгрии. Недавно демобилизовался, несколько недель назад.

– Ну и как там, в Венгрии? – с любопытством спросила Таня.

– Лучше, чем у нас. Люди более свободны и живут благополучно. Интереснее. Товаров в магазинах больше, комфорт лучше. Совсем иное телевидение, иная музыка, литература – в общем, Запад. Хоть и социалистический, но Запад. Это вам не славянский народ.

– А чем плох славянский народ? – недоумевая, спросила Таня.

– А тем, что «ваньки» все. Мечтатели! Много мечтают, но, конкретно, в жизнь, почти ничего не воплощают. А там люди деловые, практичные.

– Интересные у вас наблюдения, – сказала Таня несколько скептичным тоном. – Но как вспомнишь об экзамене – мороз по коже…

– Да чего уж тут особенно волноваться. Ну не поступишь, подумаешь, велика важность!

– Для вас может и невелика, а мне поступить очень надо.

– А вы не сейчас идите. Мой вам совет – идите в конце. Легче отвечать будет. Преподаватели устанут и не будут долго вас мучить, и внимание их будет рассеиваться. Психологическое наблюдение!

– Спасибо за совет, я подумаю. А вы конечно и шпаргалок не писали?

– Не хватало еще время тратить на эти бумажки.

– Писать не любите, а филологом стать решили.

– Нет, я не сюда поступаю, – задумчиво глядя вдаль, ответил парень. – Я на исторический, этажом выше. Жду, когда позовут, прогуливаюсь.

– Понятно, – сказала Таня. – Ну, что же, историк из вас получится, наблюдательность есть.

Парень чуть поморщился, склонив голову, и Тане тихо сказал:

– Я как посмотрю на всю эту суету – смешно становится. Смотрите, никто своей головой думать не хочет. Каждый норовит списать, на шару пролететь!

– Просто страшно, – тихо ответила Таня. – А страх почти не победим.

– Презираю страх, – холодно заметил парень. – Ну, я пойду. Удачи Вам!

– Уже уходите?

– Гляну, как там дело. А вот имя ваше забыл спросить.

– Таня.

– А я Валерий! Удачи.

Таня провела его взглядом и вскоре забыла о нем. Экзамен подходил к концу. Пора заходить, тянуть билет. В конце, так в конце!

Так в волнениях, в успехах и мелких неудачах прошла горячая экзаменационная пора. Горячей она была не только потому, что было трудно, но еще и потому, что стоял необыкновенный летний зной. Сгущался воздух, слипались глаза, липли руки к подмышкам, тополя застыли без движения, ни одно дуновение ветерка не тревожило их величавых крон.

Хлопоты и суета заставляли забывать о зное. И вот результаты…

В этот день Таня проснулась очень рано с чувством тревоги. Одела модное голубое платье с белым бантом, она поспешила в потоке прохожих к зданию университета. Все ближе и ближе заветные стеклянные двери, сильнее бьется сердце, гулким молоточком отражается в кистях рук, щиколотках ног. На лбу появляется испарина.

Так и есть. Тани нет в списке! Она еще и еще раз проглядывает мелькающую цепочку фамилий – не проглядела ли она себя в горячей спешке? Нет!

Таня чуть не плача, деланно улыбаясь, отходит от стенда. Она сейчас никого не хочет видеть, но как назло попадаются знакомые… Поступил тот парень, с огромными часами! Та девица, у которой бомбы в трусах! Тот, у которого пиджак был полон шпаргалок! И еще другие! А она – нет!

Может просто ошиблись? Может машинистка по рассеянности забыла вписать ее.

Таня спешит в комнату экзаменационной комиссии. Ей сухо и вежливо объясняют, что она не прошла по конкурсу, советуют поступать на будущий год.

Она уходит из здания, сразу ставшим отвратительным, с горестным чувством, что она никогда учиться здесь не будет. Идет медленно, почти плетется, мимо равнодушных, углубленных в собственные суетливые дела прохожих, машинально заходит в магазины, ничего не видя и не слыша. Сердце стучит молоточком «тук», «тук» и готово выскочить из груди, а слезы запекаются на горле, щеках, тихонько струясь из глаз, и уже весь платочек становится мокрым и немного черным, от расплывшейся туши. Ее толкают в толпе, а она бредет медленно, не желая возвращаться домой. Она идет к мосту, долго смотрит на плавно текущую воду. Стоит зной, река кажется желтой и кипит в солнечных лучах, отблески неприятно бьют в глаза. И весь мир кажется коварным, жестким и беспощадным.

***

Очнувшись от тяжелых воспоминаний, Таня вглядывается в темный провал бадьи. Руки и промасленные перчатки неприятно пахнут, но Таня замечает, что начинает уже привыкать к этому запаху, как к необходимому атрибуту завода.

Заготовки выгружаются в кабину доброго сварщика дяди Толи, который, весело подмигнув Тане, прячет лукавое небритое лицо под щитком и зажигает огненную дугу. Цех сверкает, шипит. Глухо грохочут и двигаются машины и механизмы, плотной стеной к окнам поднимается дым, дышится нелегко. Таня цепляет крюками бадью, нажимает на нужную кнопку кран-балки – «вверх», а теперь «вперед» …

Она попала сюда разнорабочей, а потом окончила краткие курсы стропальщиков.

Работа была, в общем-то, интересной и не такой уж тяжелой. Вот только пожилой мастер Иваныч не хотел, чтобы Таня лишний раз сидела, и давал ей дополнительно трудные задания по уборке, чем загружал девушку до предела.