Птица в клетке

На втором курсе мы с Келли дошли до того, что скинули рубашки. Но когда я коснулся ее прикрытой лифчиком груди, Келли так засмущалась, что сорвала кольцо и заявила, мол, недостойна его носить. Стыд на грани тошноты – не то выражение лица, которое хочется видеть у девушки, когда из любопытства сжал ее сосок.

– Я ответил на вопрос, – говорю я. Это не моя тайна. – Теперь моя очередь. – И с дьявольской улыбкой поворачиваюсь к Чарли. Он морщится.

– Боже.

В два часа утра я иду к своей машине.

– Не подбросишь? – окликает меня Камила. Я оборачиваюсь. Ее глаза сверкают в темноте, как у пантеры.

– А где Мэтт?

Ее высоченные шпильки стучат по дорожке. Сплошные подпрыгивающие изгибы.

– Он меня бросил. – Она снова то ли дуется, то ли злится, и мне жаль ее брата.

– Конечно, давай. – Мы садимся, и я смотрю в зеркало. – Черт, нас заблокировали. Схожу попрошу Шона переставить машину.

– Стой. – Камила хватает меня за руку.

– Что такое? – Внезапно она впивается мне в губы, запускает руку в мои волосы и тянет. – Ой.

По неясной причине Камила расценивает это как сигнал тянуть сильнее и целовать еще жестче. Я не особо удивлен, что целуется она так же напористо, как делает все остальное, но получается скорее больно, чем горячо, – по крайней мере, поначалу. Несколько минут спустя мы оба тяжело дышим.

– Адам? – Ее острые ногти касаются моей ширинки. – Я не хочу смотреть на твои ноги.

29

Адам

В понедельник девочки в школе ведут себя странно. Даже милая заботливая Элисон, что обычно держится в стороне от конфликтов, на взводе. Камила и Эмеральд не смотрят на меня, а прочие девочки так косятся, будто я главный злодей. Какого черта?

– Итак, дамы, сколько еще будет продолжаться бой? – не выдерживаю я за обедом, и весь стол замолкает. – Давайте уже поговорим открыто. Начистоту. Согласны?

Камила рассматривает те же острые ногти, которые оставили царапины у меня на шее.

Эмеральд краснеет, у нее на скулах выступают розовые пятна.

– Камила знает, что сделала, – наконец говорит она и одаривает Камилу ледяным взглядом.

– О боже, – шипит та. – Я уже сто раз извинилась. Я выпила! Кроме того, он не твоя собственность.

Все задерживают дыхание, ожидая ответа Эмеральд, словно показаний главного свидетеля по делу.

Наконец-то я понял.

– Так это вы из-за Бретта. – Я вздыхаю. – Слушайте, нельзя, чтобы вы ссорились из-за какого-то парня. Как же женская солидарность? – Похоже, я их больше оскорбил, чем подбодрил. Все смотрят на меня как на придурка.

– Это не… – начинает Эмеральд, и ребята замирают в ожидании. – Ничего. – С идеально прямой спиной она собирает свои вещи и уходит.

– Джулиан, позволь тебе кое-что объяснить, – говорю я, пока мы кружим по школе по дороге к кабинету доктора Уитлок. – Женщины чокнутые.

Он смотрит на меня с сомнением.

– Это правда. Меня вырастила женщина, лады? И воспитывался я в духе феминизма. Но потом осознал одну простую истину: они ненормальные.

– Что-то случилось?

– Никто из них теперь со мной не общается! Одна половина не разговаривает с другой половиной, а Эмеральд вообще ни с кем. В четверг мы собирались съездить в Музей искусства, так что, чувствую, денек предстоит веселый.

– Ты не нравишься своим одноклассницам? – Джулиан так мне сочувствует, что почти смешно. – А моим ты нравишься, – быстро добавляет он, явно пытаясь поднять мне настроение. – Они все время о тебе болтают.

– Серьезно?

– Ага, говорят о твоих… – Он смущенно опускает взгляд.

– О чем?

– Ну…

– Иисусе, Джулиан, о чем?

– О твоих губах.

– О, похоже, мы о разных вещах думали.

– Я понятия не имел, что у парней могут быть красивые губы. Ты же их не красишь.

Понятия не имею, что на это ответить, и повторяю:

– Они просто чокнутые.

– Хуже, чем Чарли?

Ладно, тут он прав.

– Не в том смысле. Чарли просто на всех злится, и это ясно, а вот девчонок я в упор не понимаю! Ну то есть сегодня мы все должны были радоваться. Большинство уже получило письма, но вместо этого… не знаю.

– Письма?

– Ага. О зачислении в колледж. Ничего особенного. Мы все знали, что поступим, но все же.

– В который?

– Ризли. Где-то час пути отсюда. – Джулиан не особо впечатлен. – Да, знаю, но я никогда не хотел далеко уезжать отсюда. Здесь мама, а туда поступят все мои друзья, так что…

– Ты будешь жить дома?

– Нет, в общежитии. Часть «взрослого» опыта. А ты?

– А что я?

– Уже думал, куда поступишь?

– Я не пойду в колледж.

– Почему?

– У меня оценки плохие.

– Не у всех, кто поступает, хорошие оценки.

– У тебя хорошие.

– Но ты хотел бы?

– Какая разница, чего я хочу?

На миг я теряю дар речи.

– Важно ли, чего ты хочешь? Ну конечно!

Мы спускаемся по лестнице и выходим на школьный двор. На улице холодно, с минуту я прыгаю на месте, чтобы согреться, а Джулиан прислоняется к кирпичной стене.

– Уехать – это не весело, – говорит он. – Когда я был маленьким, то всегда мечтал…

Я жду, пока он закончит мысль, но с Джулианом иногда надо ждать, а иногда приходится подталкивать.

– О чем?

– О приключениях? – Он смотрит опасливо, будто ждет, что я подниму его на смех.

– Да, это здорово, – ободряюще киваю я, чтобы он продолжил.