Читаем Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов полностью

Разумеется, сейчас у меня есть сколько угодно времени для постановки фигуры в правильную позу и доведения ее до совершенства, при этом я все же могу в общих чертах придерживаться того сюжета, который увидел.

Мне бы хотелось воспроизвести эту сцену, например, в акварели. И изо всех сил постараться преуспеть в этом. Мне кажется, теперь я чаще смогу писать фигуры в мастерской. Этим летом, до того как здесь кое-что изменилось, я пытался заняться этим, но цвет фигур получался таким блеклым и холодным, что у меня пропадало всякое желание писать. Как только на них падал яркий свет, они, так сказать, переставали быть живописными.

Знаешь, чего мне очень не хватает? Мне нужно несколько отрезов ткани – коричневой, серой и пр., – чтобы точно передать цвет фона. На рисунке, набросок которого изображен на оборотной стороне листа, стена должна быть белой, с покрытыми серой краской филенками, пол – более темным. Внимание к подобным вещам позволяет точнее изобразить помещение. У меня уже есть несколько вещей для этого, даже всевозможная НАСТОЯЩАЯ одежда. Вчера, например, я приобрел невероятно живописную заштопанную блузу из грубого льна. Я никогда не упускаю из виду подобные вещи: изучая их, получаешь большее удовлетворение от работы с моделями, чем когда оставляешь все на волю случая.


Рисунок из письма 323


Я испытываю такую же любовь к своей мастерской, какую испытывает капитан корабля к своему судну. Думаю, мне удастся правильно обустроить ее. Но мой кошелек не всегда позволяет приобретать то, что требуется. И все же те вещи, которые я покупаю, прослужат долго, и сейчас я должен использовать этот шанс, потому что в будущем он может больше не представиться.

Перемены в мастерской принесут больше косвенных, чем прямых расходов. Ибо для меня она не будет совершенной, пока я не обзаведусь всевозможными вещами, которые сделают ее удобной для работы.

Из-за твоей больной у тебя, должно быть, много трат. Что до меня, то я не буду сидеть без дела, если ты в настоящее время не сможешь выслать ничего сверх того, что посылаешь обычно. Тем более что недавно я как раз получил от тебя дополнительную сумму на расходы. И потому хочу подчеркнуть, что при необходимости справлюсь и так.

Но я горю желанием продолжать работу и добиться успеха. Дополнительным стимулом для меня стало то, что Раппард тоже начал прилагать усилия, и даже больше, чем раньше, а я стремлюсь оставаться на одном уровне с ним – так нам проще находить общий язык и помогать друг другу. Он написал гораздо больше картин, чем я, и дольше занимался рисованием, но наши достижения сравнимы. Я могу отставать от него в живописи, но рисунок я ему не уступлю. Хотелось бы, чтобы мы с ним продолжили работать в одном и том же направлении, а именно изображали простых людей, сцены в столовых, приютах и т. д. Он пообещал навестить меня на днях, и я хотел бы договориться с ним о том, чтобы сделать серию рисунков с людьми из народа, которые мы потом превратили бы в литографии, но только в том случае, если они получатся довольно удачными. Собственно, это и куча иных причин заставляют меня прилагать все больше усилий.

В любом случае, сможешь ты что-нибудь выслать или нет, смею пообещать тебе, что в скором времени у меня появятся лучшие по качеству рисунки. Переоборудование мастерской – даже если сейчас его нельзя считать полностью законченным – позволяет подступиться кое к каким новым вещам.

Но на моем пути станет меньше препятствий, если на днях ты сможешь выслать мне дополнительную сумму. Иначе я, наверное, столкнусь с трудностями – не смогу купить рисовальные принадлежности, оплатить работу модели или привести в надлежащий вид мастерскую.

Я сказал «лучшие по качеству рисунки», но это относительно. У меня есть несколько этюдов голов – сирот и т. п., которые я не смогу исправить потому, что в них отразилась настоящая натура, а также потому, что я не осмелюсь пообещать, что завтра или послезавтра сумею выполнить их лучше, даже если в них есть определенные недостатки, вызывающие у меня справедливое недовольство.

Я подразумеваю под «лучшими по качеству рисунками» нечто другое, а именно иной подход при их создании: я привнесу в них больше игры света и тени, что встречается в моих этюдах, выполненных этой зимой, редко или не встречается совсем.

А это я могу пообещать тебе уже сейчас.

Завтра в моей мастерской будет многолюдно: придут мать и младшая сестра Син, а также соседский мальчишка, которые вместе с моими домочадцами будут позировать для того рисунка, первый набросок которого я посылаю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Персона

Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь
Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

Автор культового романа «Над пропастью во ржи» (1951) Дж. Д.Сэлинджер вот уже шесть десятилетий сохраняет статус одной из самых загадочных фигур мировой литературы. Он считался пророком поколения хиппи, и в наши дни его книги являются одними из наиболее часто цитируемых и успешно продающихся. «Над пропастью…» может всерьез поспорить по совокупным тиражам с Библией, «Унесенными ветром» и произведениями Джоан Роулинг.Сам же писатель не придавал ни малейшего значения своему феноменальному успеху и всегда оставался отстраненным и недосягаемым. Последние полвека своей жизни он провел в затворничестве, прячась от чужих глаз, пресекая любые попытки ворошить его прошлое и настоящее и продолжая работать над новыми текстами, которых никто пока так и не увидел.Все это время поклонники сэлинджеровского таланта мучились вопросом, сколько еще бесценных шедевров лежит в столе у гения и когда они будут опубликованы. Смерть Сэлинджера придала этим ожиданиям еще большую остроту, а вроде бы появившаяся информация содержала исключительно противоречивые догадки и гипотезы. И только Кеннет Славенски, по крупицам собрав огромный материал, сумел слегка приподнять завесу тайны, окружавшей жизнь и творчество Великого Отшельника.

Кеннет Славенски

Биографии и Мемуары / Документальное
Шекспир. Биография
Шекспир. Биография

Книги англичанина Питера Акройда (р.1949) получили широкую известность не только у него на родине, но и в России. Поэт, романист, автор биографий, Акройд опубликовал около четырех десятков книг, важное место среди которых занимает жизнеописание его великого соотечественника Уильяма Шекспира. Изданную в 2005 году биографию, как и все, написанное Акройдом об Англии и англичанах разных эпох, отличает глубочайшее знание истории и культуры страны. Помещая своего героя в контекст елизаветинской эпохи, автор подмечает множество характерных для нее любопытнейших деталей. «Я пытаюсь придумать новый вид биографии, взглянуть на историю под другим углом зрения», — признался Акройд в одном из своих интервью. Судя по всему, эту задачу он блестяще выполнил.В отличие от множества своих предшественников, Акройд рисует Шекспира не как божественного гения, а как вполне земного человека, не забывавшего заботиться о своем благосостоянии, как актера, отдававшего все свои силы театру, и как писателя, чья жизнь прошла в неустанном труде.

Питер Акройд

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное