Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

Дядя Кор нынче очень часто помогает другим художникам, и неужели было бы противоестественно, если бы он при случае проявил свое участие и ко мне? Я это все говорю не столько в надежде на денежную помощь Его Сиятельства, сколько полагая, что будет неправильно, если он продемонстрирует полнейшую нерасположенность там, где можно, по крайней мере, полностью восстановить хорошее взаимопонимание между нами. Его Сиятельство мог бы помочь мне совсем иначе, чем просто дав денег: например, сейчас или в будущем познакомить меня с такими людьми, у которых я мог бы многому научиться. И если возможно, было бы неплохо найти, при посредничестве Его Сиятельства, временную должность, пока я не устроился на постоянную работу, например в каком-нибудь парижском иллюстрированном журнале. Я говорил с папой об этом, приведет ли это к какому-нибудь результату, я не знаю; однако я заметил, что люди находят странным и не поддающимся объяснению тот факт, что я должен прозябать, принадлежа к такому-то и такому-то семейству. Обычно я отвечаю, что это временно и вскоре все наладится. Но все же я посчитал целесообразным обговорить это с папой и с тобой, а также упомянул об этом в письме господину Терстеху, но Его Сиятельство, кажется, не понял моих намерений, решив, что я намерен жить за счет К. М., и, исходя из этого умозаключения, написал мне весьма резкое письмо, указав, что я не имею никаких прав на что-либо подобное. Я не говорю, что моя позиция верна, но мне бы хотелось сейчас и в будущем избежать кривотолков в мастерских, и потому я, по-моему, должен, хотя бы временно, восстановить хорошие отношения с членами моей семьи в глазах всего мира, рассчитывая на то, что мнение обо мне в итоге изменится. Если этого никто не захочет, быть по сему, но тогда я не смогу помешать людям судачить об этом. Если я прямо сейчас напишу К. М. или отправлюсь к Его Сиятельству, есть шанс, что мое письмо оставят без внимания или что я буду принят весьма холодно, поэтому я рассказываю об этом папе и тебе – ты, пожалуй, можешь мимоходом упомянуть об этом, и тогда меня не поймут превратно. Я не рассчитываю получить от Его Сиятельства деньги, как подумал господин Терстех, разве что он, поговорив со мной, поверит в меня и мое будущее и начнет смотреть на меня совершенно иными глазами. И если он придет к такому выводу, то я точно не отвергну его помощь, это само собой, и тогда он сможет облегчить мне жизнь, не просто дав денег, но и, например, [помогая мне] в течение того времени, пока я не уеду в Париж. Я написал господину Терстеху, что ничуть не удивлен тем, как он воспринял мое письмо, потому что он ранее сам говорил мне о «праздности». И одновременно я вижу по тону твоего письма и чувствую по твоему энергичному содействию, что ты больше не видишь мое трудное положение в таком мрачном свете, поэтому надеюсь, что и господин Терстех постепенно изменит свое мнение. Тем более что Его Сиятельство был первым, кто помог мне с Баргом, за что я вечно буду ему благодарен.

Ты пишешь о манекене. Это не слишком к спеху, но, знаешь ли, он бы очень пригодился при построении композиций и поз. Лучше подождать, чтобы приобрести предмет лучшего качества, чем поспешить и заполучить непригодный для работы экземпляр.

Обращай особое внимание на всевозможные иллюстрации или книги о пропорциях и разузнай о них как можно больше – это чрезвычайно важно, без этого невозможно составить композицию из фигур. Далее, мне нужно что-нибудь об анатомии лошади, овцы и коровы, но такое, что посвящено скорее не ветеринарии, а искусству рисования упомянутых животных. Если я прошу тебя обо всех этих вещах, то лишь потому, что ты скорее, чем я, сможешь купить их сравнительно задешево – мне уже удалось достать так несколько экземпляров, – и потому, что, не расскажи я, насколько они мне необходимы, ты, возможно, обращал бы на них меньше внимания. Если тебе представится возможность, расспроси про листы, посвященные пропорциям, например, у Барга или Виолле-ле-Дюка – это лучший источник подобных сведений.

В будущем я, разумеется, с удовольствием жил бы вместе с тобой, но мы еще не готовы к этому. Если бы К. М. согласился пристроить меня к кому-нибудь поучиться, то я бы действительно от этого не отказался. Даже у плохих художников можно косвенно чему-то научиться: например, Мауве многое перенял у Версхюра в том, что касается изображения конюшни, повозки и анатомии лошади. Но все же насколько первый превосходит второго!

Если тебе представится случай порекомендовать картину Мадиоля для Салона, сделай это, потому что многие из его вещей прекрасны, а он со своими многочисленными малышами сидит на мели. Сейчас он работает над кузницей, которая также будет удачной. А недавно написал старушку, которая превосходна по исполнению и в особенности по цветовому решению. Но он слишком непостоянен. Его карандашные рисунки часто великолепны.