Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение)

— Хвалиться все горазды, подначила она, хоть в словах его не сомневалась. Не до сомнений тут было, все наглядно. Однако Фэйд в себя верила и рассчитывала на ничью или хотя бы на долгий поединок к удовольствию обеих сторон. Хочешь меня? Ну, вот она я. Попробуй завалить.

Юный бог засиял улыбкой.

— Вот так бы сразу, сказал он и налетел на Фэйд, как ураган.

Она едва пару ударов отразила, как шпага ее, выбитая из руки хитрым приемом, полетела в угол, а Сайонджи сбил ее с ног; но упасть не дал, уложил аккуратно на пол и прижал собою горячий, сильный, с упавшими по обе стороны лица белокурыми волосами.

— Не так быстро, красавчик, она улыбалась, прижимая к его шее длинный нож, прежде висевший на поясе. Она никогда с ним не расставалась, даже ночью клала под подушку и выхватывала так быстро, что глазом нельзя было уследить.

— Сдаюсь, сказал он, подставляя губы, и нож тихо звякнул о плитки пола, а они принялись целоваться, перекатываясь друг через друга, стаскивая нагрудники, пояса и перчатки, и он пожаловался, засовывая одну руку ей под рубашку, а другую в штаны: Ну почему у меня не десять рук?

Расстегнув и задрав одежду, они наконец занялись сексом прямо на полу, что называется, на скорую руку, так же энергично и страстно, как дрались.

— Уф, что-то я не распробовала. Надо повторить, сказала Фэйд, едва отдышавшись.

— Через пять минут я твой.

— Хвалиться все горазды, она подмигнула лукаво.

Если он и прихвастнул, то не слишком, потому что через полчаса, потискавшись в купальне, они свалились в кровать и не вылезали оттуда до вечера, поддерживая силы кувшинами с вином и телячьими отбивными. И так хорошо подошли друг другу в постели, что Фэйд даже спросила:

— А мы точно раньше не трахались? Ну, по пьяни, к примеру?

— Да мне восемь лет было, ты что! А с тех пор я тебя не видел. То есть видел уже здесь, в столице, пару раз.

— Сейчас-то сколько?

— Девятнадцать. Зимою будет.

— Блин, когда ты успел научиться так драться?

— Я ж не кто-нибудь, а эссанти наполовину, чему тут учиться!

— Да щас, это я эссанти наполовину! А в твоем отце ни полпинты степной крови нету, иначе был бы он чернявый и смуглый, а не такая белокурая деточка.

Сайонджи заржал, не собираясь отрицать очевидное.

— Ну может, твоя кровь и получше моей, зато меня отец с детства тренировал, и леди-полковник, и еще полгарнизона в наставники набивалось. Больше, конечно, в штаны хотели залезть, но и учили неплохо.

— Если б меня отец тренировал, я бы тебя завалила, как пить дать, проворчала Фэйд.

— Ты меня и так завалила, он затащил ее на себя и обхватил ногами, имитируя пассивного партнера, и бедрами задвигал, будто подмахивал.

— Мне кажется, мы кое-что пропустили. А именно, пафосную романтичную историю, как ты влюбился в меня с первого взгляда и десять лет только обо мне и мечтал, она взяла его за подбородок, поворачивая ему лицо из стороны в сторону, любуясь безупречными чертами в обрамлении роскошной светлой гривы.

— Ха, если бы я влюбился, то с первого поцелуя. Ну, когда ты меня поцеловала с утра. Что-то раньше никто первый не успевал. Не, я про тебя только в Академии начал думать. Ты тогда приезжала с их высочествами, помнишь?

— Было такое… Ух, как все наклюкались тогда на банкете! Его высочество младший принц… ой, молчу, это не для ушей верных подданных. Но бренди пацан с тех пор не пьет, и я его понимаю.

— Ну вот, про тебя столько всего наболтали…

— Врут, все врут. А что не врут, то приукрашивают раз в десять. Вот про шайку разбойников тебе что набрехали?

— Про которую из трех?

— Уже из трех? Я последний раз про две слышала. М-да. Еще через пять лет, наверное, заслужу звание «убийца тысячи человек». Все жду, когда про меня анекдоты начнут сочинять, но что-то не везет. Самой, что ли, придумать… Она зевнула, сползла пониже, прижавшись щекой к его животу.

И задремала. Проваливаясь в сон, поймала за хвост мысль, будто что-то забыла. «Имя запомнила… языком владеет отлично, так и запишем… надо будет выяснить про тот хитрый прием… нет, не то… ладно, потом вспомню…» Открыв глаза, она увидела, что уже вечер, в спальне темно, за окном догорает закат и вспомнила, и подскочила с воплем:

— Твою мать, опоздала!

Скатившись с кровати, начала искать трусики в ворохе одежды, сброшенной как попало на ковер. Сайонджи завозился, подпер растрепанную голову локтем.

— Куда опоздала-то?

Фэйд посмотрела на него, на волосы, рассыпанные по плечам и груди, на живот, по-юношески плоский, еще без четких кубиков мышц, на узкую талию, на которую так удобно забрасывать ноги…

— Да никуда уже, черт с ним, и бросила трусики обратно. Смысл ко второму отделению приезжать…

— А-а, в театр, что ли? Да ну, забей. Ей-богу, такая фигня этот ваш театр.

— Взгляд, конечно, варварский, но верный… скрестив ноги, Фэйд уселась на постель. Адские врата, «Птицу в клетке» я ни разу не пропустила! Даже к началу не опаздывала!

— Ну тем более, если не в первый раз. Пошли лучше в кабак сходим.