Птица в клетке (СИ)

Он останавливал их? Нет, он подсуживал, даже не делая реальной попытки меня защитить. Мне стало понятно, что Юрий собирался сделать. Пожертвовать мной. Если я умру здесь, то эмпатического эха от моей смерти будет достаточно, чтобы вывести всех лонгийцев из строя. Лишь гардарику ничего не будет.

- Нет, - я покачала головой в немой мольбе, не веря, что Юрий вот так вот, легко, позволит им убить меня.

В глазах Юрия, как мне показалось, мелькнула печаль.

- Дурочка. Ты как всегда ничего не поняла. Отдай мне ребёнка.

Я позволила Цехелю забрать Замира, безвольно опустив руки вниз. Никто не будет убивать наследника. Он нужен живым и Юрию, и Кордосе. И плохо будет, если по моей вине Замира заденут или поранят. Я не собиралась делать из Замира живой щит или шантажировать им. Юрий кивнул мне, и сделал шаг в сторону.

В старых фильмах, ещё тех времён, когда люди не освоили Космос, тоже есть оружие. Оно красиво, хоть и немного неуклюже. Из настоящего металла, а не пластика. В тех фильмах у каждого выстрела есть своё звучание. Похожее на короткий раскат грома, сопровождаемое глухим щелчком или свистом от разрезаемого воздуха. Современное оружие бесшумно, хотя и не менее смертоносно. Я не слишком разбиралась в оружии, но знала, что то, что было сейчас направленно на меня, совсем не было парализатором.

Этот выстрел нельзя было услышать, только увидеть - бледно-зелёная точка индикатора мигнула на рукояти оружия и сгусток белого пламени бесшумно сорвался в мою сторону.

...

Юрий Цехель, Лонга

Эсперы непредсказуемы и ненадёжны - это первое, чему учат псов при взаимодействии с одарёнными. На них нельзя полагаться, им нельзя верить, как и нельзя возлагать на них большие надежды.

Впрочем, то же самое Юрий слышал о себе ещё с детства, и может быть именно поэтому там, где другие с трудом добивались от эсперов того, что им нужно, он всегда находил к одарённым подход. Эсперов нельзя просчитать - на рациональном уровне, но всё же их вполне можно понять. Они - не вечные дети, которых нужно держать в строгости, и уж тем более не овцы, которых можно заставить подчинить страхом и угрозой. Если уж с кем и сравнивать эсперов - так это с птицами, невесть как потерявших крылья, и теперь не отводящих тоскливого взгляда от неба. Что одарённым до земных дел, когда их ждут небеса?

Эрика была прекраснейшей из этих птиц, и Юрий хотел бы вернуть ей её крылья. Вот только, разве это в его силах, раз он сам сидит на привязи, прочнее любых верёвок?

Он гардарийский симаргл, и у него есть долг, который нужно выполнить, но и ещё ответственность за тех, кого он во всё это втянул. Маленького мальчика, сына того, кого гардарик искреннее считал другом и хрупкую девушку, во взгляде которой сейчас столько разочарования и упрёка.

Эсперы - не дети, но всё же непростительно невинны, по крайней мере, для тех, кто способен читать чужие мысли. И его боязливая, недоверчивая Эрика, прятавшаяся от него когда-то в шкафу, тоже была удивительно наивна в некоторых вещах. Даже увидев его тёмную сторону, Эрика верила в то, что он никогда не причинит ей вреда. Что он на её стороне.

Но Юрий предал и её. Он мог сотни раз повторять себе, что риск, необходимый риск, просчитан, что он готов к самому худшему варианту, но сейчас, когда один из лонгийцев направил плазматрон в сторону девушки, в груди Юрия что-то оборвалось. Мысленно чертыхнувшись, гардарик кинул взгляд на Менадо, пытаясь понять, насколько тот боеспособен. Судя по всему, если мозг Менадо ещё не превратился в кашу, то до этого совсем недалеко. И хоть его марионетка была пока на ногах, и достаточно близка к Эрике, Юрий всё же решил его подстраховать.

"Ну же, детка, воспользуйся своими способностями!", - мысленно попробовал подбодрить эмпатку Юрий, аккуратно кладя Замира на снег позади себя. Последнее дело, если ребёнка затронет случайным выстрелом. А то, что ему теперь придётся действовать более грубо, чем он рассчитывал изначально, Юрий не сомневался. А ведь изначально, памятуя на особенности эсперов, не выносящих смерти рядом с собой, он надеялся этого избежать. Но то, что было помехой, могло стать и его преимуществом. "Прости меня, Эрика".

Цехель, уже незаметно тянувшийся к собственному деструктору, лишь совсем немного не успел, отвлёкшись на Замира. Тупой громила выстрелил. В самый последний момент рука лонгийца дрогнула, но это оказалось мало, чтобы сместить Эрику с траектории выстрела. И белый плевок плазмы впечатался в грудь, разъедая одежду и плоть. Не Эрики, Менадо, закрывшего эспера своим телом. Безопасник двигался лишь на инстинктах, согласно заложенной в нём программе - защищать эспера любым способом. Едва ли марионетка что-нибудь соображала в этот момент, но боль всё же чувствовала. Менадо рухнул на снег, а вслед за ним, переживая его смерть, как свою, упала и Эрика, изгибаясь в судорогах так, что гардарик испугался, не вызовет ли её припадок остановку сердца.