Птица в клетке (СИ)

Лицо Кронберг скривилось в беззвучном плаче.

- Я делаю тебе больно, прости...

- Ничего, - пробормотала я, глядя в сторону. Видеть беспомощность Аланы было тяжелее, чем я думала. Хотелось забиться в самый дальний угол комнаты, спрятаться от той тьмы, что поглотила сейчас доктор Кронберг. Но если это уничтожит её - то вскоре уничтожит и меня. И пусть даже я сама всегда находилась во тьме, я должна была стать источником света для Аланы.

- Я всегда говорила, что плохо помню своё детство, - тихо заговорила я. - Это правда. В основном в памяти сохранилась мама, и совсем немного отец. Но истории с ним не самые счастливые. Но есть воспоминания, особенно для меня дорогое. Мы поехали на море. Много солёной воды, яркое солнце... Наверное, именно благодаря тем впечатлениям, я так люблю воду и солнечные дни. Мама где-то рядом, но я не вижу, её, а слышу лишь голос, который просит быть поосторожнее. Не меня, моего брата. Он любил заплывать далеко далеко в море... Смешно, но я не могу вспомнить, как его зовут, а вот такую мелочь помню.

В этот момент голос мой сломался, и хлюпнула носом, пытаясь не разреветься. Алана посмотрела на меня круглыми глазами.

- Послушай, если ты хотела подбодрить меня, у тебя как-то не слишком получается. Это очень грустно, знаешь ли. Ребёнок, у которого отобрали детство...

- Нет, тайнэ, - я улыбнулась сквозь слёзы. - Оно у меня было. И пусть в памяти осталось ничтожно мало, но всё же эти кусочки прошлого позволили мне выжить в первые годы после того, как меня купил мой первый хозяин. И моя семья... Я могу сколько угодно отрекаться от своих родителей, но ведь у меня есть те, кого я помню и люблю. Мой старший брат, моя маленькая сестричка. Я хочу, чтобы сейчас вы тоже вспомнили о тех, кого вы любите, вспомнили все самые лучшие моменты, связанные с ними.

- Зачем? - немного испуганно спросила Алана.

Тут я почти рявкнула:

- Потому что меня до смерти достали ваши переживания по поводу несчастной любви и одиночества!

Плечи Аланы затряслись... а потом она рассмеялась. Немного истерично, пожалуй, но всё же это было лучше её медленного поедания себя заживо.

- Я выгляжу жалкой, да?

- Ужасно жалкой, - подтвердила я. - Стоило бы отобрать у вас диплом психотерапевта.

Моя странная попытка помочь Алане, которую подкрепила уже восстановившимися способностями, оказалось неожиданно успешной. Впрочем, после того как её снова забрали, а потом привели - безумно бормочущую что-то себе под нос и смотрящую на меня дикими глазами, мне пришлось начинать всё заново.

Я была как-бы на странных качелях - пытаясь не свалиться в собственное безумие, и в то же время не дать сойти с ума Алане, над которой Владимир проводил свои опыты, пытаясь понять, где же её предел. Или, возможно, где мой предел.

Этого я не знала сама, потому что вскоре мне начало казаться, что я на самом деле спятила. В мои сны, и так разбавленные кошмарами Аланы, начали вторгаться какие-то новые образы, а в какой-то момент, уже наяву, мне показалось, что в моей голове, помимо мыслей Кронберг, от которых я уже не могла укрыться, были обрывки и чужих образов и мыслей. Я не воспринимало это всерьёз, считая это лишь игрой моего уставшего подсознания, пока однажды не услышала голос Владимира так ясно, как будто он был рядом со мной. "Олег, если ты считаешь...". Олег, тот парень, что удерживал меня. Я как-то смогла узнать, что с ним, издалека? И не только с ним. Я как будто бы начала видеть глазами нескольких членов экипажа, скучая с ними на смене, отдыхая в собственной каюте, или же... присматривая за пленным симарглом.

Если отбросить версию с безумием, оставалось лишь одно объяснение тому, что творилось со мной. Мой дар возрос, притом достаточно резко. Обычно металл был достаточной преградой для способностей эспера, да и покрывал не такую уж большую площадь. Но всё же сейчас, судя по всему, я могла использовать телепатию и эмпатию как минимум на нескольких людях, находящихся довольно далеко. Возможно, благодаря наличию Олега, человека с зачатками дара, там, вовне. Или же толчком стала моя потребность ощутить кого-то более... здорового, чем Алана на данное время. "Человек или ломается, или становиться сильнее". Так я слышала однажды от Ядгара. И кажется, он был прав.

У меня появилось пусть небольшое, но всё же преимущество. Кажется, я знала, как им воспользоваться. Юрий... Полагаю, он многое успел осмыслить за несколько дней плена. И вполне возможно, готов был бы поменять свои планы с учётом изменившихся обстоятельств. В конце концов, на Гардарике его ждали не с самыми распростёртыми объятиями. Я не могла обеспечить его лояльность - слишком уж не совместимо это слово было с Цехелем, но могла надеяться на его, если не благоразумие, то желание жить. Ну и на его же чувство ответственности. Которое у него всё-таки было, пусть и в зачаточном состоянии.