Птица в клетке (СИ)

- О нет, я не питаю к одарённым никакой ненависти. Пожалуй, в чём-то даже завидую. Вашей чувствительности, и в то же время бесчувственности. Как будто вы лишь питаетесь чужими эмоциями и жизнями, сами оставаясь пустыми куклами. Однажды мне встретился эспер с поехавшими мозгами - так он обожал пытать людей. Такой интересный вид мазохизма, ты не находишь?

- Что вы с ним сделали? С тем эспером.

Владимир, обхватив мои бёдра ногами, придавил меня к полу, и поднеся мои ладони к своему лицу, поцеловал их.

- Подарил ему столько боли, сколько он хочет, - наконец ответил гардарик. - Но я н хочу сейчас говорить о нём, я хочу говорить о тебе. Ты отличаешься от тех эсперов, что я знаю. Ты не кукла, ты живая. Возможно, именно поэтому ты так хороша в проецирующей эмпатии - тебе есть что отдавать людям. Свои радости и свои печали. Ты щедра с миром, Эрика. Жалко, что я не способен взять всё то, что ты можешь дать, иначе бы я забрал всё. Выжал бы тебя до капли.

Мечтательные нотки в голосе Владимира пугали гораздо больше, чем все его угрозы. В какой-то степени Владимир был испорченной, извращённой версией Ядгара - тот тоже был жаден до моих эмоций. Но для Ядгара это был лишь способ узнать мир с той стороны, которая была ему недоступна. И он заботился обо мне - в своей странной манере. Что творилось в душе Владимира, я не знала, и не хотела знать. Как и то, что он сделал бы со мной, не будь я ему нужна. "Он только пугает, он не причинит тебе настоящий вред" - уговаривала я себя.

Я закрыла глаза, постаравшись отрешится от происходящего. Где-то вдалеке я чувствовала Алану - она беспокоилась за меня, гораздо ближе - Олега. Он стоял за дверью, а с ним кто-то ещё. Хог, вроде бы так звали того мужчину с гадливыми, похотливыми мыслишками.

- Не смей игнорировать меня!

Меня встряхнули с такой силой, что я прикусила язык. Рот наполнился солоноватой кровью. Я подавила своё желание плюнуть в лицо Владимира, и неохотно посмотрела на него. И... внезапно почувствовала отголосок его ярости.

Наши тела и взгляды соприкасались - это было более чем достаточно, чтобы залезть практически любому человеку в душу с ногами. Но не такому, как Владимир. Не... как они себя называли? Не симарглу, точно. И всё же я смогла преодолеть его странную защиту. Моё восприятие было всё ещё нечётким и зыбким, как будто я пыталась пробиться по кому через помехи, но всё же несомненно я могла чувствовать злость и вожделение Владимира Нижинского.

Я тут же поспешно закрылась блоком, разорвав случайный контакт. Если Нижинский поймёт, что произошло, он весьма обрадуется возможности.... Как он сказал - выжать меня до капли?

Он мог добраться до меня теперь. Но ведь и я тоже могла. Да я крута - немерено крута!

Следующая мысль охладила мой энтузиазм. Ведь на Гардарике от меня оставят мокрое пятно, независимо от того, что я значу для императора Лонги - если они узнают, что я "вскрыла" одного из симарглов. А это значит, я смогу воспользоваться открывшейся возможностью лишь раз, и только тогда, когда буду точно знать, что свидетелей не будет. И что я смогу взять Владимира под контроль.

Нижинский поднялся и потянул меня за собой.

- Куда мы? - несколько заторможено спросила я, всё ещё не в силах отойти от совершённого прорыва.

- К Юрию, - коротко ответил Владимир. - Разве ты не хочешь навестить своего спасителя, вырвавшего тебя из лап Альге?

Я немножко беспокоилась за Цехеля. В конце концов, он был в ужасном состоянии, когда я в последний раз его видела. Несмотря на все поступки Юрия, заставлявшие меня на него злиться, я всё ещё не считала его врагом. Хотя тоже бы, вслед за Владимиром, не отказалась бы пересчитать рыжему шельмецу рёбра.

Вот только едва ли мы шли к Юрию за этим. Конечно, судя по всему, Нижинский был не прочь проучить Цехеля, но явно за мой счёт.

- Олег, Хог, за мной, - приказал своим людям Владимир, таща меня за собой.

Гардарики. Я не понимала, как они умудрялись одновременно быть такими расчётливыми и хладнокровными, и в то же время так легко менять свои цели в угоду личным желаниям. А сейчас самым большим желанием Владимира было отомстить Юрию.

То место, куда поместили Юрия, отличалось от той комнаты, где держали нас. В худшую сторону. Ни кровати, ни отдельной душевой комнаты. Более того, у Цехеля отобрали всю одежду, и это притом, что в карцере было более чем прохладно.

То, как выглядел Юрий, наверное будет мучить меня до конца дней. Светлая кожа, с которой уже сошёл фальшивый загар, пестрела синяками и ссадинами. Узкий аристократичный нос сейчас распух и явно кривил. Судя по всему, он был сломан не в одном месте. На той щеке, где когда-то была татуировка, кожа была практически выжжена. К правой ноге его была прикована цепь, и там, где браслет соприкасался с кожей, она была стёрта практически до мяса.

Увиденное практически уничтожило моё самообладание. Всхлипнув, я спрятали лицо за ладонями, отказываясь видеть Юрия в таком состоянии. Нижинский почти с силой отвёл мои руки назад: