Птица в клетке

— Мне нужно найти, нужно найти… — Расстроившись, что никак не могу вспомнить, кого я искала, сердито приказала: — Уходи!

Стена, отделяющая меня от ребенка, пошла трещинами. Я вскинула руки и, укрепляя барьер, сделала лед толще, полностью скрывая очертания детской фигуры. Но и не видя, я слышала голос мальчика, продолжавший твердить, что он хочет мне помочь. Зажав уши ладонями, я бросилась прочь и бежала, пока не оказалась у трона, вмерзшего в еще одну ледяную глыбу. И там, на престоле, сидел сам повелитель царства мертвых.

— Это не Гадес, а ты не Персефона, — неожиданно знакомым голосом сказал бог, поднимаясь со своего резного кресла. — Это кошмар, которому давно пора закончиться. Эрика, я скучаю.

— Я не могу вернуться. Мне нужно найти, найти…

Бог обнял меня, прижимая к себе.

— Ты уже нашла. Выведи нас отсюда, спаси меня…

Лед вокруг начал осыпаться, но мне уже не было страшно. Боль, терзавшая меня, стала тускнеть, но возвращающиеся воспоминания заставляли жалеть о том, что я все еще жива. Я беззвучно плакала, прижимаясь к твердому плечу, и была не в силах найти утешения в этих объятиях. А затем теплая детская ладошка обхватила безвольную мою, и чужие чувства — страх, возмущение, радость, грусть — захлестнули меня, стирая чувство потери. Изгоняя одиночество.

Во рту было сухо, голова казалась набитой ватой. Часто моргая, я пыталась привыкнуть к свету. Пошевелила пальцами ног, радуясь, что могу их чувствовать, попробовала поднять правую руку и поняла, что в нее кто-то крепко вцепился. Повернула голову и увидела Замира, лежавшего рядом со мной на больничной койке и сжимавшего мою ладонь.

— Привет, — прошептал он.

— Привет, — так же тихо сказала я. — Ты мне снился. И… твой отец тоже.

— Ага. — Мальчик ухмыльнулся, глядя куда-то за мое плечо. Я тоже посмотрела… Рядом с кроватью сидел император, пристроившись щекой к моему боку и держа мою левую кисть. Не ослабляя захват даже во сне.

— Что… Как?..

— Папа не отпускал меня одного сюда, — пальчик Замира указал на мой лоб, — и мне пришлось взять его с собой. Он забрал твою боль. Правда, здорово?!

Ядгар поморщился, просыпаясь, и открыл глаза. Рассеянно заморгал, а увидев меня, вспыхнул радостной улыбкой, какой я никогда не видела на его лице. Мгновение спустя он уже глубоко спрятал эмоции, и лишь тень тревоги пряталась на дне его взгляда.

— Я надеялся, что приду в сознание раньше тебя, — хриплым голосом сказал Альге. — В твоей голове… жутко все запутано и необычно. Но я был рад хоть на мгновение почувствовать себя эспером. И льстит, что в твоих мыслях мне нашлось место, пусть и такое странное. Как ты? Ты помнишь, что произошло?

— Помню. Но это больше не трогает. Как будто случилось очень давно и не со мной.

— Хорошо. До сих пор не представляю, как мы это сделали…

— Я сделал! — высунулся Замир, взволнованно ерзая на больничной койке.

— Замир сделал, — послушно подтвердил Ядгар, — но все получилось. И теперь я тебя никуда больше не отпущу.

— Мы! Мы тебя не отпустим! — вновь влез мальчик.

Ядгар улыбнулся и кивнул.

— Мы. Я и мой сын. Ты нам очень нужна, Эрика.

И когда они успели так спеться?

Дар мой не пропал, хоть и не полностью восстановился. Я не переживала: отчего-то казалось, что, даже пропади он совсем, меня не выкинут на свалку и не сдадут в утиль, как сломанный инструмент. А притупленное восприятие помогло, когда меня навестил взмыленный Альварес, взбудораженный больше обычного. Его чувства мне были не нужны, хватало и настойчивых расспросов о случившемся. Послушно рассказав, что со мной произошло, ожидала, что смогу получить от него какие-то объяснения, но пришел доктор Оссе и выгнал Диего. Успела узнать, что Альварес находился на середине какого-то важного расследования, косвенно связанного со мной.