Птица в клетке

Всякий раз, когда я приходила к Замиру, он делал вид, что один в комнате. Иногда требовался час или два, прежде чем мальчишка хоть немного открывался мне. Он все так же не пускал меня в свои игры, зато разрешил наблюдать за процессом. И уже не злился, когда я не сдерживала своих эмоций и нарушала привычное молчание. Вслух мы так и не говорили, хотя я терпеть не могла, когда Замир обращался ко мне мысленно: это всегда болезненно отдавало в висках, особенно если ребенок злился или расстраивался. А так происходило почти всегда, когда я уходила. Однажды он не выдержал и просто вцепился в мою юбку, обняв руками за талию. Именно тогда начала рушиться защита, которую он годами выстраивал вокруг себя.

Император… Император тоже играл в свои игры. Только, как у всех взрослых, его игры были гораздо скучнее. Чаще всего он усаживал меня в уголке с книжкой, которую я подбирала сама или которую Альге настоятельно советовал прочитать — он почему-то тоже озаботился моим образованием, поняв, что я ужасно невежественна в некоторых вопросах. Сам же он зарывался в бумаги, третировал бесконечными указаниями секретаря, вежливого молодого мужчину, обладавшего невероятным терпением, или же разговаривал с какими-то важными особами по кабинетному кому. Вначале я служила фоном, «приятным для глаза и чувств эстетическим дополнением», а затем император узнал, что я умею готовить вкусный кофе и разбираюсь в чае, и меня приставили к делу. Как служанку и курьера: подай, принеси, передай… Я не расстраивалась: быть служанкой или нянькой гораздо интереснее, чем комнатным украшением или домашней скотинкой.

В какой-то из дней в замок пожаловали гости. Если судить по помрачневшему виду Ядгара, не самые приятные, но которым нельзя было просто отказать. Вести принес секретарь, Тао Мацуми.

— Тайнэ Анхела прибыла.

— Одна?

— Нет, с ней ваша дочь и Диего Альварес.

— И Анхела наверняка хочет видеть меня — и немедленно? — саркастически вопросил император, раздраженно постукивая стилусом по столу. — Тогда веди.

Когда Мацуми вышел, я поднялась, намереваясь тоже уйти. Имя Анхелы было мне знакомо, и абсолютно не хотелось с ней встречаться. При дворе ее не любили.

— Останься, — приказал Альге.

— Но ваша жена захочет…

— Для тебя имеет значение то, чего захочу я, — поджав губы, недовольно сказал император. — А я хочу, чтобы ты осталась. И да, мне любопытно, что творится в хорошенькой головке моей жены. Так что будь добра, послушай не только ушками.

Я кивнула. Такая просьба была мне понятна. Я знала, что император и его третья супруга не особо ладили. Неудивительно, что он ей не доверял.

Нибель, мой прежний хозяин, тоже был женат. И супругу свою, особу умную и властную, берег и любил. Правда, держаться от ее острого язычка и непростого нрава предпочитал подальше, о чем сильно жалел после того, как она умерла. В день ее похорон я впервые увидела, как Нибель плакал.

Но одного взгляда на скучающее и презрительное выражение лица, с которым Альге встретил свою жену, мне хватило, чтобы понять, что ее смерть останется неоплаканной. Император даже подняться не удосужился, когда она вошла в кабинет в компании худощавого, скромно одетого человека.

— Ядгар, как я рада тебя видеть! Я скучала… — Голос у молодой женщины был низкий и мягкий. Он исключительно подходил ее внешности, такой же мягкой и женственной. Анхелу Альге можно было назвать по-настоящему красивой: зеленовато-синие глаза, прямой патрицианский нос, изящный овал лица и светлые длинные волосы, скромно заплетенные в косу. Невысокий рост, хрупкие плечи, тонкая талия и плавность движений — все это делало ее какой-то неземной, возвышенной.

Но если глаза могли обмануться ангельски-светлым обликом Анхелы, то мои способности эспера позволили безжалостно препарировать ее чувства и мысли, чтобы убедиться в том, что содержимое ничуть не совпадало со своей оболочкой. Была ли она на самом деле очаровательна? Ну, если вам нравятся дамочки, умеющие ласково улыбаться при желании выцарапать своему супругу глаза, то да. Крайне страстная особа. Интенсивность эмоций и хаотичный ворох мыслей Анхелы полностью поглотили мое внимание, так что ее спутник остался почти не замеченным мною.

— А ты, я вижу, не очень… — Императрица грустно опустила уголки тонких губ, бросая на меня весьма красноречивый взгляд. — Кто это? Только не говори, что новый секретарь!

— Нет, что ты, Анхела. Это всего лишь моя рабыня, — спокойно ответил Альге.

Я удостоилась еще одного взгляда, несравнимо более презрительного, чем раньше.

— Рабыня? Я не вижу на ней ни ошейника, ни клейма. И она сидит в твоем присутствии, не подумала поклониться мне! Разве рабы не должны знать свое место?

— Все мы рабы Господа, Анхела, а значит, равны перед его глазами и друг перед другом. Разве не так, падре Диего? — спросил насмешливо Ядгар, мысленно останавливая мою попытку вскочить. Как ни вбивали в меня когда-то правила поведения, стоило мне глубоко задуматься или увлечься чем-то, и я тут же о них забывала.