Птица в пролете

Николай с интересом уставился на своего собеседника. Как его зовут… какое-то простое имя, но никак не удается его вспомнить. Во дает, какой устроил цирк! Безнравственно! Какие слова знает! Тоже мне, святой угодник нашелся! И откуда он, интересно, знает, что Николая уволили? Еще и двух часов не прошло, как Ракитин подписал приказ!

– Меня не только уволили, – Николай опустил глаза, разглядывая узор древесины на крышке стола, – Ракитин пообещал, что меня не возьмут ни в одну приличную газету.

– Я его понимаю, – референт тяжело вздохнул, – пресса – это четвертая власть. У журналиста должны быть чистые руки, холодное… ну, хотя бы чистые руки, этого уже достаточно.

«Ну, пошел мораль читать! – подумал Николай, спрятав под стол свои не слишком чистые руки. – Теперь надолго заведется!»

Он вспомнил, что референта зовут Олег Михайлович, но почему-то снова забыл это простое имя. Зато он вспомнил то, ради чего, собственно, пришел сюда, в центр «Вариант», ради чего искал женщину с редким отчеством Теодоровна и что заставит этого непроницаемого референта говорить с ним серьезно, без этих издевательских шуточек, без разговоров о нравственности и чистых руках.

– Она вчера приходила ко мне, – проговорил он вполголоса, придвинувшись поближе к своему загадочному собеседнику.

– Кто? – спросил референт, наоборот, инстинктивно отстранившись от журналиста.

– Девушка… она представилась дочерью того профессора, о котором статья, но мне кажется, она врала. Она просто вынюхивала, выведывала, расспрашивала меня…

– О чем? – с интересом спросил референт.

Николай заметил этот интерес и обрадовался: он хоть чем-то смог зацепить этого холодного человека.

– Не о чем, а о ком. Она расспрашивала меня об Ольге Теодоровне.

– Так, – референт опустил глаза и достал из кармана тяжелую, красивую ручку, – и как же она выглядела, эта девушка?

– Довольно высокая, стройная, – начал Николай, – глаза темные, стрижка короткая, отдельные пряди выкрашены в зеленый и бордовый цвет, одета в джинсы и тонкий свитер…

– Вы раньше не работали в милиции? – осведомился референт, откручивая колпачок своей ручки.

– Бог миловал, – притворно испугался Николай, – а что?

– Описание характерное, – референт усмехнулся, – хоть сейчас в протокол или в ориентировку на розыск…

– Я журналист! – высокомерно ответил Уточкин.

– Были, – вернул мяч референт и надолго замолчал.

Когда Николай уже решил, что о нем забыли, референт убрал ручку в карман и проговорил:

– Значит, она расспрашивала вас об Ольге Теодоровне?

Бывший журналист кивнул, не понимая, к чему клонит его собеседник. Неожиданно он снова вспомнил, что непроницаемого референта зовут Олегом Михайловичем.

– Вы сможете это подтвердить? – референт уставился на Николая немигающим проницательным взглядом.

– Подтвердить? – Николай окончательно растерялся. – Зачем подтвердить? Кому?

– Тем, кто будет вас спрашивать. Допустим, сотрудникам тех самых органов, в которых вы никогда не работали, – по губам референта прозмеилась еле уловимая улыбка.

– А я должен? Должен это подтвердить?

– Мне нравится такая постановка вопроса, – референт откинулся на спинку стула, разглядывая Николая, будто только сейчас его увидел, и снова достав из кармана свою ручку, – да, вы должны это подтвердить, как всякий законопослушный гражданин. И не волнуйтесь, ваш Ракитин не всемогущ, он не сможет закрыть перед вами все дороги. А нам нужны толковые журналисты…

Когда Николай покинул кабинет референта, открылась другая, незаметная дверь, и в комнату вошла женщина.

– Вы все слышали? – осведомился референт, привычным жестом поправив пепельные волосы.

Женщина кивнула и села на стул, на котором только что сидел отставной журналист.

– Вне всякого сомнения, это ваша знакомая.

Олег Михайлович не ждал ответа, и женщина промолчала. Без всяких слов было ясно, что к журналисту приходила та самая девушка, которая уже дважды посещала «Вариант».

Выдержав небольшую паузу, референт продолжил:

– Ее активность становится по-настоящему опасной. Думается, пора принять достаточно решительные меры.

– Если позволите, – женщина инстинктивно понизила голос, – я предложила бы вот какую операцию…

Олег Михайлович умел слушать. Он искренне считал это качество самой сильной своей стороной и вообще был уверен, что в любой области добиваются успеха те, кто умеет молчать и слушать, а те, кто предпочитает говорить, обречены оставаться хроническими неудачниками.

И сейчас он внимательно слушал свою собеседницу. Но чем дольше он ее слушал, тем более благосклонным становилось его лицо. Когда она закончила, референт откинулся на спинку кресла и посмотрел на женщину с явным интересом.

– Неплохо, – проговорил он после минутного раздумья.

В его устах это была самая высокая похвала.

– Одна деталь неясна, – продолжил Олег Михайлович после еще одной недолгой паузы, – для осуществления этой операции нам нужно вступить в контакт с вашей знакомой, а наши орлы потеряли ее и до сих пор не могут найти.