Птица высокого полета

Вера поняла, что разговор принимает весьма серьезный оборот и может привести к реальному смертоубийству. Нужно было что-то быстро решать, кардинально и надежно. Схватив блюдо из-под пирожков, она молниеносно опустила его на голову Сивцова. Вместо того чтобы упасть на пол в бесчувственном состоянии, как рассчитывала Вера, Владимир Сергеевич тихо сказал «ой», с удивлением поинтересовавшись, зачем она это сделала. В ответ Вера лишь пожала плечами, пытаясь изобразить раскаяние. Пока Сивцов потирал ушибленный затылок, она старалась высвободить сестру из заточения в шкафу. Это оказалось совсем непросто. Людмила была вся увешана тряпьем из гардероба, даже на голове красовалась зимняя вязаная шапка.

— Какого черта ты напялила на себя весь этот хлам?! — нервно шипела Вера, пытаясь снять с сестры все, что висело на ней вместе с вешалками.

— Я старалась сидеть тихо, но, когда он сознался в убийстве, от волнения схватилась за перекладину, на которой твоя одежда висела. А она оказалась какой-то хлипкой, возьми и сломайся в самый неподходящий момент. Пыталась удержать вещи, но, как видишь, не удалось.

— Можно мне что-нибудь холодное, пожалуйста, чтобы не было шишки, — вежливо поинтересовался Владимир Сергеевич, опасаясь снова получить по голове.

— Гляньте-ка на него! Двух невинных женщин загубил, а сам думает о шишке на голове. Удивительные существа эти мужчины. Посмотрите, в морозилке должен быть лед, пока я главного свидетеля освобождаю.

Сивцов вышел из кухни, прижимая к ушибленному месту большой кусок замороженной трески. Вера очень внимательно посмотрела на него, решив, что удар, судя по последствиям, оказался намного сильнее, чем казалось вначале.

— Неужели в морозилке ничего другого не оказалось? Просто кусок льда вас не устраивает?

— Я подумал, что большой кусок сможет накрыть всю ушибленную поверхность, — Владимир Сергеевич попытался доходчиво объяснить свой поступок.

— Я просто сегодня с ума сойду от вас! Один называет шишку на голове ушибленной поверхностью и возложил на нее целую рыбину. Другая, сидя в темном шкафу, примеряет шапки, решая, подходит фасончик или нет. Настоящий дурдом, а пациенты моя сестра и непосредственный начальник.

Сивцов удалился на кухню, не отнимая замороженную треску от головы. Людмила, выбравшись из шкафа, волоча за собой прицепившуюся вешалку со старым плащом, потащилась за ним. Собрав кое-как вещи, Вера отправилась следом.

За столом на стульчике сидел Владимир Сергеевич и пытался отцепить вешалку, которая накрепко запуталась в вязанной кофте сестры. Людмила придерживала кусок замороженной трески на его ушибленной голове. Она периодически отнимала рыбу и зачем-то дула на шишку. Может для того, чтобы охладить еще больше, или же согреть. Скорее всего, чтобы проявить заботу и сочувствие.

— Вместо того чтобы шапки примерять, ты должна была за убийцей следить, — Вера с укором посмотрела на сестру.

— Кто убийца? Это с чего, интересно мне знать, вы такое говорите? — захлебнулся от возмущения директор.

Людмила подошла к сестре, демонстрируя тем самым полную с ней солидарность, и тут же напомнила Сивцову о его собственном признании, сделанном несколько минут назад.

Теперь Владимиру Сергеевичу все стало совершенно понятно. Прячущаяся в шкафу Людмила, удар по голове и обвинительный тон Веры.

— Вы меня подозревали в этих убийствах? Почему? — обиженно поинтересовался Сивцов. — Конечно, никакого убийства я не совершал, хотя виновным себя считаю. Не скрывай я от жены свои походы в салон красоты, — мужчина закашлялся. Признание о погоне за молодостью давалось очень нелегко. — Не пришла бы ей в голову нелепая идея с моей подменой…..

Теперь было понятно, что Ларочку он не убивал потому, что все его старания были только ради нее.

* * *

После этих потрясений все чувствовали такую усталость, словно занимались разгрузкой вагонов. Однако было легко и радостно. Развеялись все подозрения — человек, к которому Вера очень хорошо относилась, но вынуждена была подозревать, оказался невиновен. Все были рады и счастливы, даже почти забыли о том, что настоящий преступник разгуливает на свободе.