Птице Феникс нужна неделя

— Ну, привет, — сказала ему София и тоже склонила голову набок. Некоторое время они рассматривали друг друга. Мартин снова почувствовал опасность, как тогда, на ночной улице, и, выскочив из машины, присоединился к Софии.

— У тебя есть что-нибудь, чем его можно угостить? — поинтересовалась она.

— Нет, я обычно не ношу с собой корм для обезьян.

София снова засмеялась, и Мартин обратил внимание, как меняется ее настроение. Вчера она была в слезах, а сегодня совершенно искренне смеется. Обезьяна глухо зарычала. София развела руками:

— Ну прости, этот дядя не знал, что ты будешь очень голодным.

Как здорово было бы привезти сюда Марию, она же просто обожает обезьян. Только, пожалуй, этот самец размером с Софию и правда был опасен. Обезьяна глухо зарычала и вдруг кинулась к Софии. Та заорала и отскочила назад, попав прямо в объятия Мартина. Зверь бросился на них. Уворачиваясь от нападения, Мартин резко рванул влево и, стараясь спасти Софию, закрыл ее своим телом. Они не удержались на ногах и упали на землю. Обезьяна схватила солнечные очки Софии и в несколько мощных прыжков пересекла шоссе, скрывшись в чахлой растительности. София и Мартин замерли. Мартин чувствовал сквозь тонкую футболку, как бьется сердце Софии, и ощутил, как она дрожит. Он попытался успокоить ее, словно маленького ребенка.

— Ну-ну, все в порядке. Он ушел, — глупо прошептал в ухо и почувствовал запах ее волос. Какие-то пряные масла. Что-то цветочное и еще что-то, очень женское. Он вдохнул запах ее тела. Казалось, оно просто сочилось феромонами. Мартин неожиданно почувствовал тяжесть внизу живота и то, как ее тело содрогается. Секунду спустя он понял, что она смеется. Мартин отпустил Софию и приподнялся. Ему стало неловко и стыдно. Как школьник, ей-богу. София села на землю и содрогалась от хохота. Слезы текли по щекам. Мартин поднялся, отряхнул джинсы от пыли и попытался оттереть следы падения с футболки. Но не выдержал и тоже улыбнулся. Через несколько секунд они оба смеялись. Несколько водителей машин, проезжавших мимо, приветственно просигналили мужчине и женщине, сидящим на обочине дороги и смеющимся как сумасшедшие.

Потом был мыс Доброй Надежды. София все время путала, какие океаны там встречаются на самом деле, а Мартин смеялся — она оказалась полным профаном в географии. Внезапно женщина показалась ему очень забавной. Теплой, солнечной и смешной. Они поднялись по тысяче ступеней на самый верх мыса и теперь смотрели вниз, сравнивали его с Гибралтаром, спорили о породах обезьян и говорили о тысяче пустяков, не касаясь самого главного. По какому-то молчаливому согласию. Им было все равно. Совершенно безразлично, что за спиной у каждого из них наверняка непростая история. Сейчас это не имело никакого значения. Были мужчина, женщина и природа невероятной красоты.

По пути назад Мартин остановился возле пляжа, они вышли из машины, чтобы немного прогуляться. Вдыхали соленый воздух, ловили брызги океана. В какие-то моменты София умолкала, в голове возникали образы — один ярче другого. Она вдруг явственно увидела героиню своей книги. Женщина, которая очнулась ото сна и вдруг… Что вдруг? Пока еще неважно, что вдруг, просто ей надо проснуться, вылезти из своего кокона и взглянуть вокруг. Она записывала отрывки мыслей в телефон, а он был уверен, что она отправляет кому-то миллионы сообщений. И его это почему-то трогало и вызывало горькое чувство где-то глубоко внутри, между ребрами, ближе к солнечному сплетению. Но он был даже рад этому давно забытому ощущению. После пятидесяти, оказывается, еще можно испытывать боль и желание рядом с этой странной женщиной, так неожиданно возникшей в его жизни.

Если бы эта встреча произошла в Осло, она бы стала настоящей катастрофой. Сломала бы жизни, ранила бы Анну, снова ударила по его детям. А так все пройдет и через пару дней рассеется, как туман. Туман. Эта песня никак не может начинаться с ре-бемоль, никак. Нужно брать до. Обязательно до. Мартин принялся тихонько напевать мелодию. София бросила на него удивленный взгляд — что-то в этой мелодии показалось ей странно знакомым и обеспокоило ее. Мартин, перехвативший ее взгляд, осекся.

— Продолжай, пожалуйста. — София смотрела ему прямо в глаза, Мартин собирался что-то ей ответить, но вдруг осознал, что не в состоянии сформулировать четкий ответ и найти подходящие слова.

— Я… Я пою только в душе, — выпалил он. О господи. Зачем, зачем он ей врет?

— Почему? — продолжала допытываться София. Из того, что ей удалось услышать, у нее сложилось впечатление, что поет Мартин весьма неплохо.

— Почему? Стесняюсь. — Ладно, во лжи главное — придерживаться заданной линии.

София рассмеялась.

— Да ладно, Мартин, здесь все свои! Ну давай, хочешь я тебя поддержу?

— Хочу, — улыбнулся Мартин. Интересно, как она поет?

— Уверен? Потому что если тут кто-то действительно плохо поет, то это я.

— Ну давай, не наговаривай на себя.