Птицеед

— Третьи тоже уснули, — сказал я и на невысказанный вопрос легко пожал плечами. — Ходил туда два года назад.

То, что я блуждал по Илу без отряда, не является секретом. Я свободный человек и связан с ними лишь приглашением Капитана.

Мои спутники остались достаточно учтивы, чтобы не спрашивать, что я искал на кладбище Храбрых людей[1].

Вблизи врата выглядели жалко: алая краска облезла, отслаиваясь целыми пластами. Вода сильно подточила опоры, кристаллы соли, каждый величиной с палец взрослого мужчины, фунтами веса взбирались вверх, к перекладинам, желая их оторвать и обрушить в озеро.

— Жалкое зрелище, — пробормотал Колченогий. — Они не меняются.

— С чего бы им меняться? — я проявил искреннее любопытство. — Им пять веков. Проживешь столько же, поверь, тебе будет плевать на мнение всяких Колченогих. Ну, а если ты ждешь, что появится кто-то из Светозарных с молотком, пилой и гвоздями, да всё починит, то я не уверен в их плотницком мастерстве.

— Нет уж. Пусть эти хрены сидят в глубине и не лезут сюда. Плевать я хотел на врата.

Мы остановились у шестого проема, спешились, и Болохов, как командир, сказал:

— Сычик, ты с лошадьми. Жди три часа. Если не вернемся, разворачивайся. Животных оставишь здесь.

Сычик — седобородый пожилой старикан, сильный, точно тридцатилетний, даже не счел нужным ответить. Я, как и остальные, вытащил из чехла у седла короткое кавалерийское ружье, раскрутил валик соломенного плаща, накинул его на плечи, затягивая на груди верёвочные завязки. Солома пахла прелостью, поздней осенью и моим потом. Не сказать, что я люблю эту одежду, но, как говорится, даже Когтеточка терпел и нам велел.

И мы вошли во врата.

Ил мягкими ладонями надавил на уши. Не сильно, но неприятно, когда мы переместились в его куда более дальнюю от Шельфа часть.

Большинство тех, кто живет в огромной столице Айурэ, существуют в паре дней езды от дороги к Илу, но знают о нём не больше, чем о каком-нибудь Йемстане или Джандурми. Они не стремятся сюда, они не знают его правил, и он для них — просто место из легенд прошлого.

Хорошая позиция, на самом деле. Любого нормального обычного человека. Который хочет жить, не думать о проблемах и надеется, что те никогда не постучатся в двери ни к нему, ни к его детям и внукам.

Ил далеко.

Отчасти это правда.

Но также правдой является то, что он очень близко. Опасно близко. Светозарные не уснули, как убеждают себя дураки и мечтатели. Они ждут дня, когда вновь смогут вернуться в Айурэ. Птицы существуют, и то, что их сдерживает, слабеет из века в век, потому что мы теряем память о прошлом, становимся слишком беспечными.

Это видим мы, приходящие сюда. Видят правители Великих домов. Но не знает большинство, оттого живет спокойно и не оглядывается постоянно, ожидая, когда кто-то из Ила придёт по их души.

Они особо не задумываются о нём, а потому порой не имеют представления даже о масштабе этого места.

Ил не бесконечен. У него есть начало — это Шельф, узкая и относительно безопасная зона, граница, связанная с миром людей. И у него есть конец, после которого начинаются области Птиц, которые мы называем Гнездо. Чтобы добраться от Шельфа до Гнезда, требуется восемьдесят семь дней конных переходов. Уж не знаю, какая чудо-лошадь способна выдержать три месяца путешествия по этим опасным территориям (моя издохла на двадцать первые сутки), но так записал в своих воспоминаниях Когтеточка: «на восемьдесят седьмой день конного перехода, тучи у горизонта разошлись, и я увидел первые пики Гнезда».

За пять минувших веков тех, кто прошёл по его следам, довольно немного. Ну… я о вернувшихся назад. Мой старший брат всегда говорил: «В Ил легко войти, но нелегко из него выйти».

Просто звучащая истина, означающая, что чем дальше заходишь, тем сложнее вернуться. Не только из-за тварей, здесь обитающих, не только из-за Светозарных, теперь поселившихся где-то недалеко от Гнезда и считающих себя королями этого места. Ил — как медленный яд. Как лазоревая каракатица, оплетающая тебя щупальцами, проникающая ими под кожу, в кости, в мозг, высасывая кровь, заражая её ядом.

Он… как глубина. Да. Лучший пример. Чем глубже ныряешь, тем труднее всплыть, тем сильнее тебя травмирует. Ил меняет человека. Очень медленно, исподволь, совершенно незаметно для него. Стоит лишь зайти дальше, чем ты можешь выдержать. Стоит лишь задержаться дольше, чем требуется. И это давление на уши, когда мы прошли через створки, говорило нам, что в один шаг переместились на десятки лиг вперед.

Кладбище Храбрых людей имеет несколько входов и выходов. Не только через створки у Озера. Два из таких проходов рядом с Шельфом, недалеко от Шестнадцатого андерита[2]. Остальные гораздо дальше.