Птицеед

На полу остались «следы». Отпечатки босых ступней в виде всё той же клеверной поросли. Мы пошли вдоль этой дорожки, и я в коридоре заворожённо повернул направо, в сторону, куда они уходили. Дальняя дверь была распахнута, там властвовала тишина и мрак. Иногда я до глупого смелый человек, так что сделал шаг в том направлении, но ритесса удержала меня, снова коснувшись тёплыми пальцами, и мотнула головой влево.

— Туда.

Мы поспешили, то и дело оглядываясь, но за нашими спинами так никто и не появился. Я ничуть не сожалел об этом обстоятельстве.

Ида толкнула одну из четырёх дверей, мы ввалились в комнату, где на столе тускло догорала каштановая лампа. Света оказалось достаточно, чтобы увидеть — одеяло на большой массивной кровати отброшено в сторону и Оделии здесь нет.

— Проклятые совы, — прошептал я. — Точно её комната? Вы не ошиблись?

— Да.

— Она могла проснуться самостоятельно и уйти?

— Исключено. Слаба.

Значит, нас опередили. И ушли они не тем путём, по которому мы здесь оказались. Через обеденный зал и офицерские комнаты, полагаю. Я выскочил в коридор, заметил краем глаза движение, обернулся, вскидывая саблю в защитной позиции.

Муравьиный солдат ринулся на нас. Ида втиснулась передо мной как-то удивительно легко и ловко, из её рта весело мигнул лиловый свет, и тварь затормозила, по инерции проехавшись по плиткам пола. Она остановилась в шести футах от нас, могучее создание с жгутами стальных мышц, перекатывающимися под лохматой, кудлатой шкурой, страшно воняющей мокрой псиной.

Он не нападал, и я в изумлении чуть опустил оружие.

— Чего ты ждёшь⁈ — полузадушенно прошипела ритесса, забыв о всякой вежливости и перейдя на «ты». — Бей скорее, пока он не выпутался!

И я ударил. Шея у него оказалась слишком толста и крепка для моего клинка. Голова не упала. Но из раны хлынул ихор — тёмно-серый, густой и едкий. Тело вздрогнуло, словно приходя в себя от спячки, лапа начала подниматься. Я взялся за Вампира двумя руками, отрубил правую лапу у локтя и всадил остриё под подбородок, целясь куда-то в глубину черепа, ощущая сопротивление кости.

Муравьиный солдат заскрипел и стал заваливаться назад, едва не вырвав из моих ладоней оружие.

— Уф! — сказал я. Чтобы вы понимали. Прикончить такую гадину моей зубочисткой — это всё равно что прибить тигра штыком. То есть совершенно возможно при должной удаче, но вопрос лишь в том, насколько ты останешься целым после подобного безумия. Моя же удача сегодня просто не знала себе равных. — Что вы сделали?

— Поразила красотой. — Она выплюнула руну на ладонь, и я заметил, как вокруг артефакта чуть подрагивает растревоженный воздух. Увидев, что я не понимаю, пояснила:

— В буквальном смысле, так называется заклинание — «Поражение красотой». Удивительно, что оно сработало, наверное, потому, что он всё же больше гуманоид, а не животное. Но я его едва смогла связать. Если бы вы промедлили пару секунд, то он бы освободился.

— Мы вроде теперь на «ты», ритесса.

— Простите мои манеры, Раус. Я несколько ошеломлена произошедшим и нарушила правила приличия.

— Это был не укор. Я серьёзно. Коли вам удобно. — Я вытер первую треть фамильного клинка о шкуру твари.

Она не слишком-то воодушевилась, но кивнула с некоторым сомнением, полагая, что я не представляю, на что соглашаюсь. Затем опустила руку в карман и вытащила колбу с цветком, показывая мне. Солнцесвет стремительно терял яркие краски, скукоживался, чернея.

— Я пуста. На шестиугольнике ещё одна точка, но пришлось забрать из цветка последнее, чтобы удержать это чудовище.

У неё немного дрожали пальцы.

— Вы и так сделали много. Спасибо. А теперь давайте поторопимся.

Но в здании больше никого не было. Я испытывал разочарование, злость, а ещё понимал, что пора прорываться к своим, пока не появился очередной муравьиный солдат. О том, чтобы искать Оделию дальше — не могло быть и речи.

Мы вышли на улицу.

И тогда-то увидели человека, бродящего среди мертвецов. Он был высоким, почти восемь футов. Даже тощим на первый взгляд. Такое впечатление создавалось из-за роста, сутулости, узких острых плеч и странноватой чуть вытянутой, казавшейся непомерно крупной головы.

Но я бы не назвал его дохляком. Ладони у него были широченные, точно лопаты, пальцы ловкие и цепкие, а руки словно свиты из жил. Он достаточно силён, чтобы принести большие неприятности.

По количеству одежды этот парень явно у меня выигрывал — кроме драных подштанников на нём была вишнёвая безрукавка, расшитая бирюзовыми нитями. Красивая тряпка, не будь она такой старой.

Но больше всего меня заинтересовали его ступни. Там, где он касался земли, начинал неспешно прорастать клевер.

По счастью, стоял он к нам спиной, свесив руки вдоль тела и опустив голову. Я несильно толкнул Иду плечом обратно, к дому. Она, не сводя с незнакомца взгляда, сделала шаг назад. Я поступил ровным счётом так же.

Странный человек пошёл от нас прочь, к колодцу, так и не оглянувшись, засеивая андерит клевером. Он выглядел одновременно очень больным, растерянным и раздражённым. Краем сознания я отметил, что Оделии и близко с ним не было.